Эх… в книжках все так просто… А я, помахав около часа, мозоль натер между указательным и большим пальцем, и рану на лопатке разбередил – ныть начала…

Но работой кузнеца остался доволен: теперь этот меч – мое основное оружие. Завтра сапожник еще ножны под него переделает, из длинных, и можно будет отправляться к епископу-еретику при полном параде.

Тренировался я на заднем дворе «замка» – от посторонних глаз эту площадку скрывали конюшня, сараи и длинная стена избы. Нечего простолюдинам таращиться на дилетантские потуги «сэра стража». Единственным зрителем был попугай. Он быстро понял, что мои попытки «потанцевать» могут нанести серьезный ущерб его драгоценному здоровью: уселся на край крыши и, пользуясь неприступностью позиции, периодически высказывал оттуда разные гадости, в том числе и в мой адрес. Здесь меня и нашла Йена:

– Господин страж, Арисат просил передать, что на погребение вам пора.

Зеленый, спорхнув с крыши, приземлился на плечо, шикнул, намекая этим, что коронное место занято и тренировку пора сворачивать, – надо идти на похороны, где нам, возможно, нальют чего-нибудь покрепче молока.

Зашел в избу, облачился в заранее приготовленную одежду – получше того рванья, что обычно здесь таскаю. Размеры у нас с Флорисом были несколько разные, но именно эти тряпки почти на меня оказались – может, со времен молодости сохранились, или от сына остались. Не знаю, был ли у него раньше сын, но раз была жена, то все возможно.

Погребальный костер сложили на берегу. Будто слоеный пирог из бревен, жердей, хвороста – изрубленных тел, к счастью, не видно. Повсюду, чуть ли не на каждой веточке, краснеют тоненькие ленточки и пучки крашеного конского волоса. Для чего – непонятно: видимо, просто традиция, а не из практических соображений.

Между рекой и стеной городка собралось, наверное, все местное население. Попытался сосчитать – примерно восемьсот-девятьсот человек. Большая часть взрослые, детей очень мало – в основном младенцы на руках. Вероятно, родились уже здесь, а не на Бакае. Неудивительно – оттуда, наверное, немногие смогли спастись. Как я понял из отдельных намеков, эвакуация была жестокой – не исключено, что по здешнему обыкновению мелких просто сожгли, чтобы не попали в лапы погани. Суровые люди…

Церемоний не было – просто подошел Арисат, протянул зажженный факел, тихо шепнул:

– Ближний угол – там жира рыбьего налили и смолы.

Зеленый зашипел, агрессивно покрутил головой – видимо, до него стало доходить, что здесь не наливают. Я, поднеся факел к дровам, замер. Со стороны, наверное, казалось, что сэр страж застыл от великой печали – скорбит о рыцаре и остальных павших. Но на деле я думал – лихорадочно думал. Опять червячка за хвост ухватил – начал понимать, что меня напрягало еще с ночи, а я отказывался это замечать.

Эх, Дан, учись думать! Замечай абсолютно все и сразу задавай себе вопрос: «Почему так?» Иначе этот мир тебя раздавит, а ты до последнего не будешь подозревать подвоха.

В лицо дохнуло жаром – костер разгорался на глазах. Минута-другая – и здесь будет огненный ад. Прошелся вдоль гудящей толпы, обратив внимание, что некоторые изображают странный жест – будто крестятся раскрытой ладонью. Дошел до края людского скопища, развернулся. На обратном пути еле сдержал торжествующую ухмылку – мои предположения подтверждались.

Да уж, кто бы мог подумать такое…. Ну ничего – будем теперь с этим работать. Я узнал о противнике кое-что новенькое – в такое даже Арисат не поверит.

А я вот поверил – в мою теорию, о том, что нас вынуждают уходить морским путем, новая информация вошла идеально. Надо стараться не думать о ней до поры до времени: никто не должен даже догадываться о моем открытии. Кто знает – вдруг здесь телепаты имеются, или выдам себя поведением? Будем держаться как ни в чем не бывало. Подошел Арисат:

– Господин страж, я распорядился, чтобы трапезную подготовили. Надо бы дружину всю созвать – принято так.

– Раз принято, пусть собирается.

– Оставлю на постах нескольких – нельзя в таком деле только на ополчение мужицкое полагаться.

– Конечно.

Поминки не заладились, хотя брюхо я набил знатно – по такому торжественному случаю, помимо жесткой дичи, на столе присутствовала курятина, блюдо из тушеных бобов в острой подливке, жареная рыба и пироги с чем-то непонятным, но вкусным, – спрашивать постеснялся.

Пили мало (если не считать попугая) – что-то сладкое, но коварное: осушив бокал наполовину, я почувствовал, что ноги реагируют неадекватно, и потом только чуть-чуть пригубливал. А вот Зеленый клянчил абсолютно у всех, пока его не начало шатать – пришлось использовать авторитет командира, чтобы прекратить спаивание птица.

А потом в избу ворвался какой-то розовощекий упитанный паренек при шлеме и в кожаном доспехе – заорал тонко:

– Погань! Собаки почуяли! И воют вдали вроде!

Все, как по команде, обернулись на попугая. Он, пошатнувшись, едва не брякнулся с плеча, мутными глазами оценил количество направленных на него ожидающих взглядов, после чего гордо подбоченился и пьяно выдал: