Если ты поедешь на Кавказ, то это, я уверен, принесет тебе много пользы физически и нравственно: ты вернешься поэтом, а не экономо-политическим мечтателем, что для души и для тела здоровее. Не знаю, как у вас, а здесь мне после Кавказа всё холодно, когда другим жарко, а уж здоровее того, как я теперь, кажется, быть невозможно. О Юрьеве скажу тебе: вообрази, влюбился в актрису, вышел в отставку, живет у Балабина, табак и чай уж в долг не дают и 30.000 долгу, и вон из города не выпускают, — видишь: у всякого свои несчастия.

Прощай, любезный друг, и прошу тебя, будь уверен во мне и думай, что я никогда не скажу и не сделаю ничего тебе огорчительного. Прощай, милый друг, бабушка также к тебе пишет.

М. Лермонтов.

<Конец 1838 г.>

Il у a longtemps, ch`ere et bonne amie, que je ne vous ai 'ecrit et que vous ne m’avez donn'e de nouvelles de votre ch`ere personne et de tous les v^otres; aussi j’ai l’esp'erance que votre r'eponse `a cette lettre ne se fera pas longtemps attendre: il у a de la fatuit'e dans cette phrase, direz-vous; mais vous vous tromperez. Je sais que vous ^etes persuad'ee que vos lettres me font un grand plaisir puisque vous employez le silence comme punition; mais je ne m'erite pas cette punition car j’ai constamment pens'e `a vous, preuve: j’ai demand'e un semestre d’un an, — refus'e, de 28 jours — refus'e, de 14 jours — le grand duc a refus'e de m^eme; tout ce temps j’ai 'et'e dans l’esp'erance de vous voir; je ferai encore une tentative — dieu veuille qu’elle r'eussisse. — Il faut vous dire que je suis le plus malheureux des hommes, et vous me croirez quand vous saurez que je vais chaque jour au bal: je suis lanc'e dans le grand– monde: pendant un mois j’ai 'et'e `a la mode, on se m’arrachait. C’est franc au moins. — Tout ce monde [31] que j’ai injuri'e dans mes vers se plait `a m’entourer de flatteries; les plus jolies femmes me demandent des vers et s’en vantent comme d’un triomphe. — N'eanmoins je m’ennuie. — J’ai demand'e d’aller au Caucase — refus'e. — On ne veut pas m^eme me laisser tuer. Peut-^etre, ch`ere amie, ces plaintes ne vous para^itront-elles pas de bonne foi? — peut-^etre vous para^itra-t-il 'etrange qu’on cherche les plaisirs pour s’ennuyer, qu’on court les salons quand on n’y trouve rien d’int'eressant? — eh bien je vous dirai mon motif: vous savez que mon plus grand d'efaut c’est la vanit'e et l’amour-propre: il fut un temps o`u j’ai cherch'e `a ^etre admis dans cette soci'et'e comme novice, je n’y suis pas parvenu; les portes aristocratiques se sont ferm'ees pour moi: et maintenant j’entre dans cette m^eme soci'et'e non plus en solliciteur, mais en homme qui a conquis ses droits; j’excite la curiosit'e; on me recherche, on m’engage partout, sans que je fasse mine de le d'esirer m^eme; les femmes qui tiennent `a avoir un salon remarquable veulent m’avoir, car je suis aussi un lion, oui, moi — votre Michel, bon garcon, auquel vous n’avez jamais cru une crini`ere. — Convenez que tout cela peut 'enivrer. Heureusement ma paresse naturelle prend le dessus; et peu `a peu je commence `a trouver tout cela par trop insupportable: mais cette nouvelle exp'erience m’a fait du bien, en ce qu’elle m’a donn'e des armes contre cette soci'et'e, et si jamais elle me poursuit de ses calomnies (ce qui arrivera) i’aurai du moins les moyens de me venger; car certainement nulle part il n’y a tant de bassesses et de ridicules. Je suis persuad'e que vous ne direz `a personne mes vanteries, car on me trouverait encore plus ridicule que qui que cela soit, et puis avec vous je parle comme avec ma conscience, et puis c’est si doux [32] de rire sous-cape des choses brigu'ees [33] et envi'ees par les sots, avec quelqu’un, on le sait, est toujours pr^et `a partager vos sentiments; c’est vous que je parle, ch`ere amie, je vous le r'ep`ete, car ce passage est tant soit peu obscur.

Mais vous m’'ecrirez n’est ce pas? — je suis s^ur que vous ne m’avez pas 'ecrit pour quelque raison grave? — ^etes-vous malade? у a-t-il quelqu’un de malade dans la famille? je le crains. On m’a dit quelque chose de semblable. Dans la semaine [34] prochaine j’attend votre r'eponse, qui j’esp`ere sera non moins longue que ma lettre, et certainement mieux 'ecrite, car je crains bien que vous ne sachiez d'echiffrer ce barbouillage.

Adieu, ch`ere amie, peut-^etre si dieu veut me r'ecompenser je parviendrai `a avoir un semestre, et alors je serai toujours s^ur d’une r'eponse telle-quelle.

Saluez de ma part tous ceux qui ne m’ont pas oubli'e. —

Tout `a vous

M. Lermontoff.

Уже давно, дорогой и добрый друг, я вам не писал, и вы мне не подавали никаких вестей ни о своей собственной дорогой особе, ни о всех ваших. Поэтому я питаю надежду, что ваш ответ на это письмо не заставит себя долго ждать. Вы скажете, что эта фраза звучит самоуверенно, но вы ошибаетесь. Я знаю, вы убеждены, что ваши письма доставляют мне много радости, раз вы применяете молчание как наказание. Но я не заслуживаю этого наказания, потому что я постоянно думал о вас. Вот доказательство: просил годичный отпуск — отказано, на месяц — отказано, на две недели — великий князь также отказал. Всё это время я пребывал в надежде, что увижу вас. Я сделаю еще попытку — дай бог, чтобы она удалась. Надо вам сказать, что я самый несчастный из людей, и вы мне поверите, узнав, что я ежедневно посещаю балы Я кинулся в большой свет. Целый месяц я был в моде, меня разрывали на части. Это по крайней мере откровенно. Весь этот свет, который я оскорблял в своих стихах, с наслаждением окружает меня лестью; самые красивые женщины выпрашивают у меня стихи и хвалятся ими как величайшей победой. — Тем не менее я скучаю. Я просился на Кавказ — отказали. Не желают даже, чтобы меня убили. Может быть, дорогой друг, эти жалобы не покажутся вам искренними? Может быть вам покажется странным, что ищут удовольствий ради скуки, что бегают по гостиным, когда там не находят ничего интересного? Ну хорошо, я открою вам свои соображения — Вы знаете мой самый главный недостаток — тщеславие и самолюбие. Было время, когда я стремился быть принятым в это общество в качестве новобранца. Это мне не удалось, аристократические двери для меня закрылись. А теперь в это же самое общество я вхож уже не как проситель, а как человек, который завоевал свои права. Я возбуждаю любопытство, меня домогаются, меня всюду приглашают, а я и виду не подаю, что этого желаю; дамы, которые обязательно хотят иметь из ряду выдающийся салон, желают, чтобы я бывал у них, потому что я тоже лев, да, я, ваш Мишель, добрый малый, у которого вы никогда не подозревали гривы. Согласитесь, что всё это может вскружить голову. К счастью, моя природная лень берет верх — и мало-помалу я начинаю находить всё это крайне несносным. Но этот новый опыт принес мне пользу, потому что дал мне в руки оружие против общества, и, если когда-либо оно будет преследовать меня своей клеветой (а это случится), у меня будут по крайней мере средства мщения; несомненно нигде нет столько подлостей и смешного. Я убежден, что вы никому не расскажите про мое хвастовство, ибо меня сочтут более смешным, чем кого-либо; с вами же я говорю как с своей совестью и потом [я знаю] это так приятно посмеяться исподтишка над тем, к чему стремятся и чему завидуют дураки — с человеком, о котором знаешь, что он всегда готов разделить твои чувства. Это я говорю о вас, дорогой друг, я повторяю это, потому что всё это место моего письма несколько неясно.

Но вы мне напишете, не правда ли? — Я уверен, что вы мне не писали по какой-то серьезной причине? Не больны ли вы? Может быть, болен кто-нибудь в вашей семье? Боюсь, что это так.

Мне передавали что-то в этом роде. На будущей неделе жду вашего ответа, который, надеюсь, не уступит по длине моему письму, но будет несомненно лучше написан, ибо я побаиваюсь, что вы не сможете разобрать эту пачкотню.

Прощайте, дорогой друг, если богу угодно меня вознаградить — я добьюсь отпуска и тогда, я уверен, получу ответ, какой бы он ни был.

Передайте от меня привет тем, кто меня не забыл. Весь ваш М. Лермонтов.

<Весна 1838—весна 1840 г.>

Cher comte!

Faites moi le plaisir de me pr^eter votre chien Mongo pour perp'etuer une race que je lui dois d'ej`a; vous m’obligerez infiniment.

V<otre> T<out> D<evou'e> Lermontoff:

Дорогой граф,

Сделайте мне удовольствие, ссудите мне вашего пса Монго, чтобы увековечить породу, которой он меня уже одолжил.

Вы меня обяжете чрезвычайно преданный Вам

Лермонтов.

<Петербург, конец февраля — первая половина марта 1839 г.>

Милый Алексис.

Я был болен и оттого долго тебе не отвечал и не поздравлял тебя, но верь мне, что я искренно радуюсь твоему счастию и поздравляю тебя и милую твою жену. Ты нашел, кажется, именно ту узкую дорожку, через которую я перепрыгнул и отправился целиком. Ты дошел до цели, а я никогда не дойду: засяду где-нибудь в яме, и поминай как звали, да еще будут ли поминать? Я похож на человека, который хотел отведать от всех блюд разом, сытым не наелся, а получил индижестию, которая, вдобавок, к несчастию, разрешается стихами. Кстати о стихах; я исполнил обещание и написал их твоему наследнику, они самые нравоучительные (`a l’usage des enfants). [35]