У дома Гейнцев покупателей почти не было, только какая-то женщина, судя по одежде деревенская, да высокий угрюмый мужик то ли ее муж, то ли брат. Мужик переминался перед разложенными на широкой лавке тканями, сопел и косо поглядывал на спутницу. Та вздыхала, щупала ткани, бродила от одного тюка к другому. Старшая дочка Гейнцев, Ирма, вертелась вокруг покупателей, расхваливала товар. Появление Элисы ее обрадовало. Оставив унылую парочку перед бледно-голубым свертком ткани, она обняла Элису, расплылась в улыбке.

— Какая ты стала красавица! Верно, от женихов отбоя нет?

Она говорила это каждый раз, когда встречала Элису или Марию. Марго она просто не замечала.

— Да что ты… — притворно засмущалась Элиса. Будучи белокожей, она легко краснела. Вот и теперь на ее щеках проступили розовые пятна. — Я за тканью пришла, хочу рубашку пошить…

Ирма продолжала улыбаться, но ее зрачки стали неподвижными, словно окаменели.

— Чем платить будешь? — быстро поинтересовалась она.

Элиса полезла за пояс, выудила монету. Ирма расслабилась, потянулась губами к уху Элисы:

— Пойдем, покажу тебе кое-что… Не для всех держим, но тебе…

Подхватив разомлевшую от лести Элису под локоть, она потянула ее в полутьму дома. Уже скрываясь в дверном проеме, оглянулась, окинула недоверчивым взглядом забытых покупателей бросила:

— Марго, пригляди тут пока…

Марго вовсе не хотела приглядывать за товаром Гейнцев, однако деваться было некуда. Она сдвинула тюк с серой шерстью в сторону, присела на освободившийся уголок лавки. Деревенская баба подошла к ней, придирчиво оглядев, предложила:

— Две несушки — и по рукам?

Торговаться Марго умела не хуже Ирмы. Какую ткань и сколько собиралась купить баба, она не знала, но две несушки показались ей смешной ценой.

— Три, — отрезала она.

Тетка насупилась, вернулась к долговязому. Они принялись о чем-то шептаться. Почувствовав себя гораздо увереннее, Марго по-хозяйски оглядела весь товар. Ткани были отменные — старик Гейнц знал толк в выделке и краске.

Долговязый и его баба заинтересовались зеленой, как летняя листва, пестрядью. Оттягивали край тюка, разглядывали на свет, о чем-то спорили. Товар им нравился, цена — нет. Марго уже собиралась слезть с лавки и пойти поболтать с ними — все интереснее, чем просто глазеть на улицу, — когда позади послышался шорох шагов. Обрадовавшись скорому возвращению сестры, девочка соскочила с лавки, повернулась:

— Элиса, ты…

Не договорив, она осеклась, попятилась. Из дома вышла вовсе не Элиса, а сам старик Гейнц — горбатый, морщинистый, с трясущейся головой и слезящимися красными глазами, утопающими в складках век. Справа от Гейнца шагал недавний знакомец Марго Ардагар. На нем был все тот же серый плащ, перетянутый веревочным поясом. Следом за Ардагаром семенил слуга из монастыря.

— Он не обычный викинг, он — ярл… Его род берет начало от Ингилингов, его отец в родстве с Хориком Датским и норвежским королем Хальфданом, — на ходу объяснял Гейнцу Ардагар.

Старик кивнул, широко открыл рот, словно собирался кричать. Но вместо крика из его горла выползли шуршащие, как опавшая листва, звуки.

— Что? — не расслышав, склонился к нему Ардагар. Морщинистое лицо Гейнца побагровело, жилы на шее вздулись.

— Северные люди любят яркие цвета, — прохрипел он. — Золото, серебро, красный… Какой цвет нравится этому викингу, господин?

— Ему все равно, — сказал Ардагар.

— Он что — умер? — язвительно прохрипел Гейнц. Захихикал, затрясся, словно в кашле. — Только мертвому все равно, в какой одежде ходить…

— Он потерял больше, чем жизнь, — спокойно объяснил Ардагар.

— Нет ничего большего, чем жизнь. — Гейнц ускорил шаги. Заметив Марго, отодвинул ее палкой в сторону, зашагал вдоль лавки с тканями, постукивая концом палки по тюкам. — Гляди, вот синяя шерсть, лучшая шерсть от Данвирка до Фландрии, вот зеленый ситец, самый легкий и яркий в землях Каролингов [64] , а вот красная ткань, редкая, как слезы мужчины… Выбирай…

Они остановились недалеко от долговязого мужика и его женщины. Понимая, что новый покупатель не им чета, те боязливо отошли в сторонку, ожидая окончания разговора.

Первый испуг от нежданной встречи прошел, Марго подобралась поближе к Ардагару:

— Доброго дня, господин.

Ардагар окинул девочку мимолетным взглядом, признал. Углы его рта подернулись в улыбке:

— А-а, маленькая Марго!

Марго польстило, что он запомнил ее имя. "Нужный господин", — всплыли в голове слова сестры. Захотелось сделать что-нибудь хорошее, чем-нибудь порадовать человека, запомнившего ее.

— Я бы выбрала синее и красное. — Марго отвернулась и уставилась в землю, словно разговаривала не с Ардагаром, а сама с собой.