– Деньги – единственная улика против нас, – начал я. – Мы спрячем их и проследим, как будут развиваться события. Если выяснится, что кто-то их разыскивает, мы просто сожжем их, и дело с концом.

Сара поджала губы. Наблюдая за ней, я убедился в том, что нащупал точку опоры.

– Никакого риска, – продолжил я. – Мы будем полностью контролировать ситуацию.

– Риск всегда есть, Хэнк.

– Но ты бы решилась на такой шаг, если бы знала, что риск сведен к нулю?

Она не ответила.

– Так решилась бы? – поднажал я.

– Вы уже оставили много улик.

– Улик? Каких улик?

– Ну, скажем, следы на снегу. Они ведут от дороги прямо к самолету и возвращаются обратно.

– Завтра обещают снегопад, – торжествующе парировал я. – Так что к вечеру их занесет.

Сара слегка пожала плечами.

– Ты дотрагивался до пилота.

Я нахмурился, вспомнив, как Джекоб расспрашивал Карла про самолет. Мне опять виделось в этом больше глупости, нежели тонкого расчета.

– Если тебя вдруг заподозрят, – проговорила Сара, – полиции не составит никакого труда вычислить, что ты был там. Достаточно будет волоска с твоей головы, крохотной ниточки из твоей куртки.

Я развел руками.

– Но почему ты думаешь, что кто-то меня заподозрит?

Она тут же ответила, хотя в этом и не было нужды. Я уже знал, что она скажет.

– Из-за Джекоба и Лу.

– С Джекобом проблем не будет, – заверил я, хотя до конца и не был в этом уверен. – Он все сделает так, как я скажу.

– А Лу?

– Пока деньги в наших руках, мы сможем и его контролировать. Всегда можно будет припугнуть его, пообещав сжечь их.

– А потом, когда поделим деньги?

– С ним, конечно, будет связан некоторый риск. Но тут уж никуда не денешься.

Наморщив лоб, она сдвинула брови.

– В общем-то, это не такая уж большая цена, которую придется заплатить, – сказал я.

Она так ничего и не ответила.

– Мы всегда успеем сжечь деньги, Сара. По-моему, глупо отказываться от них сейчас, когда еще ровным счетом ничего не прояснилось.

Сара продолжала молчать, но я чувствовал, что в глубине души она приняла решение. Я поставил кочергу на место, потом вернулся и присел на корточки возле груды денег. Сара на меня не смотрела. Она разглядывала свои руки.

– Ты должен вернуться к самолету, – наконец проговорила она, – и оставить там часть денег.

– Что? – Я не понял, что она имела в виду.

– Только часть. Отправишься завтра рано утром, так, чтобы твои следы к вечеру замело.

– Так мы оставляем деньги? – Я почувствовал, как разливается во мне сладкое волнение.

Она кивнула.

– Мы подложим в самолет пятьсот тысяч, а остальное оставим себе. Таким образом, когда самолет все-таки найдут, никто не заподозрит, что на месте крушения кто-то уже побывал.

– Но это же огромная сумма!

– Тем не менее мы вернем именно столько.

– Полмиллиона долларов!

Сара снова кивнула.

– Зато остаток будет удобнее делить на три части.

– С таким же успехом можно отнести и двести тысяч.

– Этого недостаточно. Пятьсот тысяч – это то, что нужно. Ни один человек не пройдет мимо таких денег. И это отведет от нас любые подозрения.

– Я не думаю… – начал было я, но она оборвала меня.

– Пятьсот тысяч, Хэнк. Или мы возвращаем всю сумму полностью.

Я поднял на нее взгляд, удивленный ее властным тоном.

– Жадность – вот что нас погубит, – проговорила она.

Я на какое-то время задумался над ее словами, потом согласился.

– Хорошо. Пусть будет пятьсот тысяч.

Я тут же отсчитал пятьдесят пачек, словно опасаясь, что она передумает, и сложил их к ее ногам, как подношение к алтарю; остальные деньги убрал в рюкзак. Сара, сидя в кресле, молча наблюдала за мной. Когда рюкзак был полон, я, подтянув веревку, завязал его и улыбнулся ей.

– Ты счастлива? – спросил я.

Она сделала уклончивый жест рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы нас поймали, – сказала она. – Вот что крайне важно.

Я покачал головой и потянулся к ней, намереваясь взять ее за руку.

– Нет, – уверенно произнес я. – Мы не допустим этого.

Сара хмуро посмотрела на меня.

– Ты обещаешь, что сожжешь их в случае хотя бы малейшей опасности?

– Да, – ответил я и показал на камин. – Сожгу прямо здесь.