Падающие звезды – вернее, обломки орбитальных объектов, разрушенных восемь месяцев назад не без помощи кузена и возлюбленного Ады, – чертили небосвод с запада на восток, но это был уже слабенький метеоритный дождик по сравнению с ужасающей бомбардировкой первых недель после Великого Падения. Женщина задумалась о значении этого слова, прочно вошедшего в обиход за несколько месяцев. Что же оно означало? Только ли то, что с неба сыпались осколки орбитального астероида, взорванного по воле Просперо при участии Хармана и Даэмана, или отключились безотказные прежде сервиторы, или вырубилась электрическая сеть, или перестали нести верную службу войниксы, бежавшие из-под человеческой власти в ту самую ночь… В ночь Падения? Пожалуй, тогда рухнуло все – не просто небо, а целый мир, каким его знали современники Ады и многие поколения людей старого образца из прошлых четырнадцати циклов по пять Двадцаток.

К горлу снова подступила тошнота, заставляя припомнить первые три месяца беременности. Однако «положение» было вовсе ни при чем: женщину мутило от беспокойства. Голова трещала от напряжения. «Отменить», – приказала Ада, и окно дальней сети погасло. Она попробовала общую сеть. Бесполезно. Может, обыкновенная поисковая функция?.. Но нет, четверка слишком удалилась, чтобы хоть кто-нибудь подал красный, зеленый или янтарный сигнал. Женщина отменила все функции разом.

Любопытно, что их возвращение вызвало у нее настоящую жажду по чтению. Кстати, в окнах библиотеки по-прежнему горел свет и покачивались головы «глотающих». Аде хотелось оказаться там со своими друзьями, скользить ладонями по корешкам новых томов, смотреть, как золотые буквы текут по рукам прямо к сердцу и разуму. Правда, за этот короткий зимний день она успела «проглотить» пятнадцать увесистых томов, и от одной лишь мысли о продолжении дурнота резко усилилась.

«А ведь беременность очень похожа на чтение – по крайней мере на „глотание“ книг, – подумала будущая мать и, весьма довольная сравнением, принялась его развивать: – Оно тоже наполняет переживаниями и реакциями, к которым человек не готов. Чувствуешь себя слишком наполненной, уже не совсем собой, и начинаешь двигаться к некой определенной минуте, которая переменит твою жизнь навсегда».

Интересно, что сказал бы по этому поводу Харман, беспощадный критик собственных метафор и аналогий? В животе опять замутило: нахлынули прежние тревоги. «Да где же они? А главное, он? Невредим ли мой любимый?»

С громко бьющимся сердцем Ада зашагала туда, где мерцал открытый очаг в обрамлении деревянных подмостков – литейная площадка Ханны. Теперь здесь круглосуточно производили оружие из бронзы, железа и других металлов.

– Добрый вечер, Ада Ухр! – воскликнул один из молодых людей, которые поддерживали огонь, высокий и стройный Лоэс. После стольких лет знакомства он до сих пор предпочитал официально-почтительное обращение.

– Добрый вечер, Лоэс Ухр. Ничего не слышно с башен?

– Боюсь, ничего, – откликнулся парень, отступая от круглого отверстия в куполе.

«Когда он успел сбрить бороду?» – рассеянно подумала молодая женщина, глядя на раскрасневшееся, потное лицо товарища. Лоэс работал, обнажившись по пояс, и это ближе к ночи, от которой все ожидали снега!

– Разве сегодня будет литье? – спросила Ада.

Обычно Ханна предупреждала о подобных вещах: все-таки ночью здесь было на что полюбоваться. А впрочем, хозяйке Ардис-холла и без того хватало забот.

– К утру, Ада Ухр. Уверен, что Харман Ухр и остальные скоро вернутся. При свете колец и звезд легко найти дорогу.

– Да, конечно, – кивнула женщина. – Кстати, – вдруг припомнила она, – ты не видел моего кузена?

Лоэс изогнул бровь, негромко посовещался с товарищем, который уже спускался за топливом, и крикнул:

– Даэман Ухр отправился в Парижский Кратер, ты разве забыла? Хочет забрать оттуда свою мать.

– А, ну да, разумеется. – Хозяйка особняка прикусила губу, однако не удержалась от вопроса: – Ушел-то он засветло? Очень надеюсь, что так.

В последнее время войниксы все чаще нападали на людей по дороге к факс-узлу.

– Само собой, Ада Ухр. До заката оставалась уйма времени. К тому же он захватил один из новых арбалетов и не думал возвращаться с матерью раньше завтрашнего утра.

– Вот и хорошо, – ответила женщина, глядя на северный частокол, за которым начинался лес. Здесь, на открытом склоне холма, еще хватало вечернего света, однако на западе клубились черные тучи, и Ада представила себе непроглядную темень в чаще. – Увидимся за ужином, Лоэс Ухр.

– Доброго вечера, Ада Ухр.

Налетел холодный ветер, и она прикрыла голову шалью. Ноги сами несли хозяйку Ардис-холла к северным воротам и дозорной башне. Впрочем, разве беспокойство – это повод, чтобы отвлекать сторожей расспросами от их обязанностей? Кроме того, сегодня женщина уже провела там целый час, озирая северные окрестности, почти упиваясь сладким ожиданием. Тогда тревога еще не закралась в душу, не вызывала дурноту. Ада бесцельно побрела по восточной подъездной дороге, кивая на ходу охранникам, которые стояли, опираясь на копья, в неверном свете газовых факелов.

Вернуться в особняк? Но там слишком много тепла, веселья и разговоров. Прямо на пороге юная Пеаен серьезно толковала со своим поклонником – юношей, который перебрался в Ардис-холл после Падения и был учеником Одиссея, пока тот не принял решения умолкнуть, став попросту Никем. Будущей матери не хотелось даже здороваться, и она повернула в сумрак заднего двора.

«Что, если Харман умрет? Если он уже погиб где-то там, в холодной темноте?»

Наконец-то страх обрел форму слов, и на сердце немного полегчало. Немая идея смерти похожа на отравленный газ, слова кристаллизуют из нее что-то вроде мерзкого куба, который можно крутить в руках, разглядывая ужасные грани одну за другой.