— Катенька моя, все будет хорошо, все будет хорошо…

Наконец Катерина взяла себя в руки, повела гостей на кухню и предложила им кофе. Олег пить кофе в кухне отказался, взял свою кружку и повел Катю в гостиную, чуть смущенно улыбнувшись «браткам», которые с деликатной невозмутимостью разглядывали кухонный интерьер. В гостиной Званцев сел на диван, шумно отхлебнул из кружки, которую держал двумя руками, и приготовился слушать Катерину. А она стала рассказывать ему все с самого начала — сбивчиво, путано, но Олег понял главное. Не рассказала Катя ему только о двух вещах — о том, что она родила сына, и о том счете в Швейцарии, о котором теперь знала только она… Катя была уже достаточно умудрена житейским опытом, чтобы не припрятать на всякий случай пару козырей в рукаве. Да и не знала она, как Олег воспринял бы известие о сыне, особенно в такой вот обстановке… Да и счет этот… Успеется, решила про себя Катерина. Она практически полностью пришла в себя, словно впитав силу и уверенность, которые буквально источал Званцев. Катя все время держала Олега за руку, как будто боялась, что он может куда-то испариться. Ну а Олег, ясное дело, руку свою у нее не отбирал… Пока не услышал имя Гургена. На этом месте Катиного рассказа он вдруг стал очень серьезным, и с него слетел весь романтический хмель ночной гонки и утренней встречи. Олег закурил (Катя отметила про себя, что курил он уже не «Приму», как в прошлую их встречу, а «Кэмел») и прошелся по комнате.

— Так, Катюша, все будет хорошо, ничего не бойся! Мы все уладим. Но в Москве тебе оставаться нельзя. Быстро вещи собирай, поедешь с нами в Питер.

— А… А как же квартира? — испуганно спросила Катерина.

— Какая, к черту, квартира, ты что?! — взорвался было Олег, но тут же осекся и продолжил ласково и на тон ниже:

— Собирайся быстрее, Катенька, нельзя ни минуты терять, бери только самое необходимое…

Катерина завороженно кивнула и побежала в спальню, Олег зашел в кухню и кивнул плотному блондину:

— Доктор, сходи смени Танцора. И внимательнее за подъездом смотри: если что — сразу по рации мне… Валить нам отсюда надо по-быстрому, пока в блудняк не влетели… А ты, Ветряк, пошуруй в холодильнике, насобирай нам чего-нибудь на дорогу, а то опять весь день не жрамши ехать будем…

Как всякая нормальная женщина, Катя собирала «самое необходимое» долго, и Олег стал нервничать. Он хотел уже поторопить ее, когда запищал «воки-токи» в кармане его куртки.

— Адвокат, похоже, к вам гости! Трое.

— Понял, встретим! — И Олег отключил рацию. Его движения стали быстрыми и бесшумными. Званцев кивнул Танцору и Ветряку на дверь, и они заняли свои позиции в прихожей. Шепнув Кате, что все будет хорошо, Олег закрыл дверь в спальню, а сам замер у двери в гостиную.

Звонок грянул в абсолютной тишине. Олег сделал Ветряку знак рукой, и тот открыл дверь. В квартиру вошли трое. Шедший впереди кавказец встретился глазами со Званцевым, но даже не успел удивиться. Танцор швырнул его навстречу Олегу, который отключил кавказца ударом вывернутой ступни в горло. Тот молча упал навзничь. Двое других гостей уже лежали лицами в пол, придерживаемые Ветряком и Танцором. Олег распорядился, чтобы всех трех затащили в гостиную, и позвал Катерину.

— Эти приходили? — он кивнул на лежащие на полу фигуры. Двух мутноглазых Катя узнала сразу, а кавказца она видела впервые.

— Вчера другой приходил, они его звали Резо…

— Ясно! Давай, Катюша, допаковывайся быстрее, мы сейчас с гостями поговорим о своем, детском…

Но Катерина как приросла к полу, глядя на зашевелившегося на полу кавказца. Олегу пришлось рявкнуть на нее, чтобы она ушла в спальню.

Олег сел в кресло и подождал, пока кавказец встанет.

— Ты, что ли, разборки тут ведешь? Ты кто?

Один из мутноглазых вдруг заверещал:

— Гиви, скажи этим фраерам… — но не успел договорить, потому что Ветряк сильно ударил его лицом об пол.

— Тише ты, соседей разбудишь! сердито сказал Олег и, улыбнувшись, продолжил: — Стало быть — Гиви! Как в песне: «Гиви, Гиви любит женщин, пьет коньяк и ест сациви…»

Гиви потер рукой горло и прохрипел, раскачиваясь:

— Ты, фраер, за это ответишь… Потом смеяться будешь, когда шкурка твоя при тебе как пылесос работать начнет… Перед тем, как тебя запарафинят… Ты на кого руку поднял?

Гиви вдруг резко развернулся, полоснул Танцора неведомо откуда появившейся финкой по руке и бросился было к двери, но замер, пробитый ножом, который метнул ему в спину Олег. Гиви медленно опустился на пол и начал сучить ногами. Олег подошел к нему и сел на корточки.

— Кто тебя послал? По каким проблемам? Душу-то облегчи перед смертью, не быкуй… Гиви сплюнул кровавую пену и, повернув лицо к Олегу, захрипел:

— Добивай, сука! Но мы тебя найдем, с живого шкуру снимать будем…

Олег выдернул у него из спины нож и ударил им Гиви под сердце. Тот дернулся и затих.

— Извини, генацвале, — сказал Званцев, вытирая лезвие об одежду убитого. — Ты все свои шкуры уже отсдирал.

Олег прошел на кухню и зажег газ. Из спальни, где сидела Катя, не доносилось ни звука.

— Давай сюда второго красавца, — крикнул Олег Танцору. У того, которого Танцор втащил в кухню, на правом веке было выколото слово «раб», а на левом — «КПСС». Когда он закрывал оба глаза, можно было прочитать «раб КПСС».

— Что вы от девочки хотели, кто вас сюда послал?! — голос Званцева был страшен, но «раб КПСС» только ухмыльнулся. Тогда Олег быстро запихал ему в рот кухонное полотенце, заломил руку за спину и ткнул лицом в синее пламя горелки. Мутноглазвй «раб» дико замычал сквозь кляп. В квартире сразу запахло горелым мясом и палеными волосами. Олег поднял лицо «раба КПСС» из огня и вынул изо рта у него кляп: