С помощью Джона Ханна слезла с кобылы. Джон, неизменно серьезный, чуть заметно улыбался. Ханна хотела было наброситься на него с упреками, но передумала. Это действительно было смешно.

В конце концов Бесс сообразила, что нужно сделать. Она подогнула платье и обернула юбки вокруг ног Ханны, подколов их сзади. Потом так же подколола сзади верхнюю часть юбки. Отступив, стряпуха оглядела свою работу и засмеялась.

– Ну, и что здесь смешного?

– Я однажды видеть картинку в книжке – леди из гарема плавать в море. Ты очень походить на такую леди в этом виде.

Но когда Джон помог Ханне сесть в седло, оказалось, что Бесс придумала не так уж плохо.

Может быть, Ханна и выглядела несколько комично, но это ее не тревожило.

Джон взял поводья и вывел кобылу из конюшни на ближний выгон. Седло казалось Ханне очень неудобным, оно было твердым, как камень, и, как девушка ни пыталась, она не могла приспособиться к неровному шагу лошади. Каждый раз, когда Ханна опускалась, седло поднималось. Она поняла, что вся нижняя часть ее тела будет болеть. Но твердо решила добиться своего.

– Вы привыкнете к ее шагу, мисс Ханна. Нужно научиться переносить свой вес на стремена и как бы приподымать себя, чтобы не столь сильно биться о седло. Делайте так, и верховая езда покажется вам такой же удобной, как сидение в старом кресле-качалке. – Джон отдал ей поводья. – Эту старую кобылу нельзя торопить – она пойдет своим шагом. Если вы захотите свернуть направо, натяните посильнее правый повод. Таким же способом можно повернуть налево.

В тот день и на следующий Джон не отходил от Ханны, а та познавала основы верховой езды. Обучалась она быстро, хотя ее раздражал медленный шаг старой кобылы. Больших усилий стоило заставить ее идти рысью. И конечно, в первые дни у Ханны все болело внизу.

Однако верховая езда давала ей возможность уходить из дома на два часа в день и отвлекала от мыслей о матери. Находясь в доме, Ханна разражалась слезами в самые неожиданные моменты.

На третий день Джон сказал:

– Я думаю, теперь вполне можно разрешить вам ездить самой, мисс Ханна. – Он улыбнулся. – При такой скорости даже если вы упадете, то не очень ушибетесь.

И Ханна начала исследовать поместье. Несколько раз она видела Малкольма Вернера, но он был слишком занят и не обращал на нее внимания. Было время уборки урожая и сушки табака. Ханну все это увлекало, она частенько спешивалась и наблюдала за работами, стоя на краю поля.

Она узнала, что желтоватый оттенок, в который окрашиваются табачные листья, говорит о том, что табак созрел. Этот оттенок появляется сначала на нижних листьях. Еще она узнала, что по мере созревания листья становятся толще и на ощупь напоминают кожу. Вернер и Генри, надсмотрщик, все время были на полях. Они обходили посадки ряд за рядом, переворачивая листья, скручивая их в пальцах. Готовые листья складываются с треском и больше не распрямляются. Кое-где табак созревал неравномерно, и Вернер либо Генри указывали сборщикам, на каких участках лист нужно срезать, а на каких – оставить еще на несколько дней. Заодно с листьев осторожно снимали гусениц и прочих паразитов.

Генри, как и другие рабы, работал по пояс голым, и его сильные плечи блестели под солнцем, точно натертое маслом эбеновое дерево. Он носил широкополую шляпу – символ власти.

Сборщики ножами срезали табачные листья с черенков. Кое-кто пел за работой; ножи сверкали под ярким солнцем.

Табаку дают слегка подвянуть, после чего листья развешивают на жердях, раскладывают на настилах и оставляют на несколько дней под солнцем. Затем пожелтевшие табачные листья развешивают на шестах в коптильне.

Коптильня находилась в длинном высоком – строении из бревен, все щели между которыми были тщательно заделаны. Листья развешиваются очень плотно и сохнут еще несколько дней, потом начинается процесс копчения. На земле прямо под листьями разводится огонь. Первые два-три дня поддерживается малый огонь; огонь посильнее поддерживают до тех пор, пока табак не дойдет до готовности, – обычно это занимает неделю. Для копчения табака используют древесину дуба и гикори.

После этого табаку дают несколько дней «попотеть», пока листья и стебли не станут гибкими, так что они могут сгибаться, не ломаясь. И наконец табак упаковывают в бочонки, по тысяче фунтов в каждый, чтоб потом скатить их к речной пристани. Отсюда табак доставляется в Уильямсберг или в Англию на кораблях.

Ханна узнала, что Малкольм Вернер, далеко опередив свое время, изобрел копчение табака при открытом огне. Начал он это дело два года назад. Большинство плантаторов презрительно отнеслись к новому способу и по-прежнему сушили табак либо на солнце, либо на ветру. Но все же кое-кто понял, что высокое качество табака, производимого Вернером, объясняется именно сушкой на открытом огне, и подумывал, не перенять ли этот метод.

Табак – это деньги. Табаком платят налоги и жалованье, а главное – он идет для получения кредита у купцов Уильямсберга. И весь последующий год все покупки делаются в счет этого кредита. На продажу в Англию идут только излишки; плантатор в итоге получает в уплату сообщение о кредите.