— Я буду драться под покровом Омегарджгхана пусть он судит нас по Кодексу «Отверженные Души»! голоухий! Один из нас уйдёт отсюда Омегой, или погибнет.

— Готовься к позору и смерти человек!

76-я.

Глава 1.

Человек.

Волчий мир. Республика Нассау. Краснореченское Военное училище.

Барак не-волков.

Ветер!

Просто ветер развивает мои волосы.

У меня венок из васильков, мы с мамой собрали их в пшенице, пшеница мне по грудь. Жёлтое поле, нет жёлтое море и крапинки синих васильков.

И волны, жёлтые волны на ветру.

А васильки как яркие ракушки.

Мы их собрали до самой реки, мама и папа и я. Только мы!

Сеструха и братик остались дома с нянькой, а меня взяли на пробежку.

Я как вырасту тоже стану бегать с мамой и папой.

А пока я тоже бегаю, верней езжу на папиной спине, и держусь за его уши, мама бежит рядом, и смотрит чтобы я не упала.

А я не упаду!

Не упаду!

Ни разу не падала с папиной спины!

Я скоро стану большим волком как говорит мама, и буду вместе бегать по полю, мы вместе бежим!!!!

Я не могу бежать, я ещё не волк, я могу только выть.

Я запрокидываю голову и как папа вою!

Я красиво вою - так мама говорит и облизывает меня своим шершавым языком.

А папа подвывает и скачет прыжками, у меня трясется голова как у куклы

******************************************************************

Я подскакиваю, старая орка трясёт меня за плечо.

Фу, мерзость. Этот рабский барак.

— Вставай! Забыла, что твоё дело туалеты чистить пока все спят!

Она не злая тётка, даже можно сказать добрая, всегда сама идёт работать там, где блохастые толпятся, она старая, про себя говорит, что если на неё кто польстится, то отъедет на островок, хоть удовлетворённой.

Ой как я её боялась, как меня сюда привели. Я тогда после опускания была, всего боялась. Блохастых до ужаса. Орков и ящеров, до ужаса. Баб до ужаса.

Один сплошной ужас был.

Когда меня утром притащил здоровый орк, в барак, я заползла под шконку и свернулась в темноте калачиком и проплакала до ужина.

Ужас дикий был. Плакала и засыпала, просыпалась от слёз и плакала. Потом просыпалась от боли там, ну там под хвостом, и снова засыпала наплакавшись.

Как бабы вернулись, сперва меня не заметили, я лежала, боясь дышать, как свернулась калачикам, так и лежала.

Потом одна начала мыть полы, и шваброй меня стукнула, залезла поглядеть, а я там лежу.

Меня вытащили, а я ничего не соображаю. Только подвываю.

Что делать со мной никто не знал. На ночь бараки закрыты, ни выйти, ни войти.

Кое как успокоили.

Я не первая Омега в не-волчьей части барака, и не последняя.

Но обычно к не-волкам попадают на передержку, те кому 18 лет не исполнилось и кого ещё не извергали из статуса.

А такие Отверженные как я сразу же утром после Обряда уходят к волкам, на волчью половину.

Я вся была в всякой дряни на меня смотреть было тошно, до сих пор, как вспомню, хочется вихоткой оттираться. Мыльня рядом совсем, да только из барака ночью не выйдешь.

Затопили старый большой самовар, нагрели воды и в туалете прямо над унитазом, отмыли.

А потом собрали у кого остались какие объедки и натаскали мне целую миску сухарей. Я полтора дня не ела. Только перекусила утром, когда меня отвозили сюда.

Такие сухари вкусные оказываются. Да ещё под чай.

Мне дали пустую лежанку, и одеяло я забралась, укуталась с головой и заснула.

С бабами хорошо жить, не обижают, только вот рано утром вставать надо, я не против, только не отправляйте меня к другим Омегам, злые они какие то, норовят меня обидеть.

Я как-то подошла к одной спросить, о чём то, она меня по щекам отхлестала.

Смеялась, она что от меня орчатиной пахнет, и что я с рабами живу.

Я, когда сказала, что я тоже волк, как и она, она меня повалила на землю наступила на меня ботинком

— Мы волки, живём с волками, а ты орочья подстилка спишь в не-волчьем углу, и ты не волк, ты жалкое подобие, и мы все тебя презираем! Как к нам попадёшь мы тебя отверженной сделаем всех ублажать сука будешь!

Сама себя, наверное, принцессой считает.