Kaк-то раз Катя увидела на столе у младшего сына тетрадку, непохожую на учебную, и, не совладав с любопытством, заглянула внутрь. Это был доморощенный вопросник, составленный кем-то из Костиных друзей и пущенный по классу. Там были смешные и наивные вопросы, были серьезные, попадались похабные, однако не скабрезный тон некоторых записей поразил Катю. Один из вопросов формулировался следующим образом: «Твое отношение к книгам». Строчкой ниже недрогнувшей рукой Кости было написано всего одно слово: «Ненавижу!»

Что ни день, Катя уговаривала Костика взять какую-нибудь книгу и прочитать хотя бы страницу. Костя либо равнодушно обещал – и конечно, тут же выбрасывал обещание из головы, – либо ссылался на тренировки. Он действительно очень много занимался спортом, тратил на это почти все свободное время, – родители, понятное дело, не протестовали: по крайней мере, мальчик растет здоровым и физически развитым.

Во время рабочей недели Сергей как-то не умел найти времени для разговоров с сыном. Он приезжал домой из издательства довольно поздно, ужинал, смотрел по телевизору какую-нибудь программу новостей – девятичасовую по первому каналу или десятичасовую по четвертому, в зависимости от времени возвращения,– а потом садился к компьютеру: писал разнообразные бумаги, редактировал очередную книгу, переводил то с английского, то с французского. Переводческую работу он всегда любил и даже отдавал ей предпочтение перед прочими творческими делами. Глубокой ночью он выключал компьютер и ложился спать. В будни Сергей не позволял себе спать больше пяти-шести часов.

Костя же прибегал домой после школы, обедал, делал какие-нибудь уроки, уносился на тренировку, возвращался вечером, доделывал уроки, если хватало сил доделывать, и валился спать – как раз тогда, когда отец, передохнув, садился за домашнюю часть своей вечной работы. Утром Сергей дорожил каждой минутой сна, а Костя вставал рано и выходил из дома на обязательную пробежку, после которой ему едва хватало времени позавтракать и добраться до школы без опоздания.

На февраль Сергей напланировал себе особенно много работы – первого марта он собирался улететь в Америку на компьютерную выставку «Интермедиа», куда получил официальное приглашение, поэтому семь-восемь дней, которые он рассчитывал провести в Калифорнии, следовало компенсировать заранее.

Впрочем, спокойной, как я уже сказал, выдалась лишь первая неделя февраля.

Восьмого числа, в день рождения Жюля Верна, Сергей опять испытал фантастическое потрясение. Фантастика, вопреки памятной дате, была сугубо ненаучной.

Утром Сергей задержался дома: ему пришлось отправить несколько факсов с домашнего компьютера.

Как только модем закончил работу, раздался телефонный звонок. На часах было четверть одиннадцатого.

– Ты что это с утра пораньше на телефоне висишь? – Сергей узнал голос Эдуарда Семеновича.

– Факсы отправлял. Ты давно прозваниваешься?

– Минут двадцать. Немедленно приезжай.

– Я и так выхожу.

– Поспеши.

– Что случилось?

– На месте объясню. По-моему, наезд. Быстрее

Для российского предпринимателя нет более грозного слова, чем «наезд». Его, конечно, пугает еще словосочетание «налоговая полиция», однако наезд все же покруче. Правда, налоговая полиция – тоже наезд, только государственный.

Я, между прочим, как человек неделовой и к предпринимательству отношения, по счастью, не имеющий, о криминальном значении слова «наезд» узнал только недавно. Было даже смешно.

В Петербурге позвонил, тоскуя, один знакомый и говорит: «Не знаю, что и делать, на меня наехали». – «Машина цела?» – спрашиваю я. «Какая еще машина?» – недоумевает знакомый. Я говорю: «Ну, раз наехали, значит, помяли что-нибудь – бампер там, крыло, двери, я знаю?» – «Дурак ты, оказывается, – грубо говорит знакомый. – Ничего не помяли. Пока. Если и помнут, то меня самого. Или мой банковский счет».

Тут-то я и понял, что наезд – это вымогательство с угрозой физической расправы. Впрочем, далеко не всегда наездчики прибегают к угрозам. Часто в обмен на деньги они предлагают свои услуги. И называется это – «защита предприятия».

Сергей выбежал на улицу, где его уже минут сорок ждал неизменный Петя, и помчался в «Сван».

Гадать, кто наехал, было бессмысленно – скоро он и так все узнает, – поэтому в пути Сергей, как ни парадоксально в данной ситуации, предавался этимологическим размышлениям. Мрачно глядя перед собой, он крутил в голове слово «наезд».

«Кто сказал, что это словечко российского происхождения? Окраска действительно наша, а с точки зрения арготического применения – слово международное. Вот в Англии еще в семнадцатом веке гулял оборот «райд аут», что на русский язык переводится как «выезд» или тот же «наезд», а означает «разбой на большой дороге». Почему тогда это называли «выездом» – понятно: разбойники, естественно, промышляли на лошадях. Почему у нас привился «наезд» – тоже понятно: ЭТИ приезжают обычно на «мерседесах». А вообще в международном сленге нечестный отъем денег у предпринимателя, обман, грабеж, шантаж давно называется «рэкит». В русский язык оно вошло как «рэкет», но правильнее «рэкит», так, во всяком случае, произносится. Ильф и Петров его забавно описали в «Одноэтажной Америке». Интересно, из десяти человек хоть один скажет, почему в американском английском вымогательство стало называться «рэкитом»? Думаю, нет. Наверняка начнут лепетать какую-нибудь ерунду про ракетки. Как тогда мне Эдик ответил, когда я спросил его, знает ли он происхождение слова «рэкет». «От тенниса идет, – не задумываясь сказал Эдик. Он вообще любит отвечать с ходу, делая вид, что ответы на все мыслимые вопросы знает заранее. – Рэкет – ракетка. А деньги – как мячик в теннисе: туда-сюда, туда-сюда». Глупейший ответ. При чем здесь теннис? «Рэкет» – это по-английски шум, гам, суматоха, отсюда перенос значения на всякого рода незаконную деятельность. Элементарно. А вот ответить на вопрос, почему шум именуется «рэкетом» и какая здесь связь с ракеткой, которая на самом деле происходит от арабского «рахет» или «рахах», ладонь, – посложнее будет. На самом деле связи никакой, чистая омонимия. Слово «рэкет» – результат метатезы, перестановки звуков: было когда-то «рэттик», стало «рэкет». А «рэттик» – это от «рэттл», тарахтеть, греметь, обыкновенное звукоподражание: ра-та-тл, ра-та-тл, ра-та-тл. Погремушка, колотушка ночного сторожа, гремучая змея. Гремучка по-английски «рэттлснейк». Похоже, встреча с гремучими змеями мне сейчас и предстоит…»

Сергей ожидал увидеть в «Сване» бог знает что: разбитые компьютеры, опрокинутые стулья, поваленные столы, рассыпанные по полу бумаги, связанных, дрожащих сотрудников, сидящих у стены под дулами автоматов. Однако ничего такого он не обнаружил. В издательстве было тихо и спокойно, все сидели по местам, работали.

Эдик встретил Сергея у дверей и тут же увел в свой кабинет.

– Боюсь, что спокойная жизнь у нас кончилась, – начал он, уставив на Сергея тяжелый, немигающий взгляд. – Утром приехала целая группа.