— В офицерский канал секции упала именно категория. Поэтому меняй все, начиная с «Наруча» и заканчивая скафом. Только поторопись: выходить из гипера мы, как обычно, будем по-боевому, а на качественную подгонку всей снаряги требуется не менее двух с половиной часов.

— Понял. Благодарю и за информацию, и за совет. Разрешите идти?

Он кивнул и ткнул в сенсор вызова кабинки, а я сорвался на бег, в темпе долетел до нужной двери, засветил личико перед сканером СРЛ, переступил через порог оружейки и почти не удивился, увидев в ней второго «обидчика» — старшего лейтенанта Дениса Игоревича Шаповалова по прозвищу Фрол.

Фрол тоже повел себя нестандартно — поздравил с завершением прописки, пожал руку и… помог не только с заменой оружия и снаряги, но и с подгонкой последней. При этом, вне всякого сомнения, помогал не из-под палки, а по велению души и добросовестнее некуда. Поэтому уже в четырнадцать десять по внутрикорабельному времени Дайна прогнала самый последний тест и подтвердила успешное сопряжение с базой разведдронов, я продублировал это сообщение Фролу, а он дал еще один толковый совет:

— Отлично. Значит, мы имеем полное право расслабляться аж сорок две минуты. Только не вздумай отправляться на обед: система, до которой мы вот-вот долетим, располагается в так называемой «серой зоне», область Махотина-Зеехофера там, вроде как, одна-единственная, соответственно, есть ненулевая вероятность нарваться в точке схода со струны. А наслаждаться активным маневрированием «Ярого» на полный желудок то еще удовольствие…

…Я спустился на летную палубу в четырнадцать сорок пять, подошел к нашему «Носорогу», заглянул в открытый десантный люк и обнаружил, что все третье отделение третьего взвода либо уже полулежит в своих ложементах, либо уже укладывается. Смены режима еще не было, так что ускоряться я и не подумал — спокойно скользнул на свое место, сел на направляющие, подал таз назад, дождался щелчка поясничных замков, затем зафиксировал подошвы, свел колени, вцепился в защиту контроллеров и откинулся назад. Остальное сделала Дайна — заблокировала мой скаф в штатном положении, прогнала все необходимые тесты, отправила доклад о моей готовности к десантированию искину корабля, «поймала» доступ к информационному блоку летной палубы и вывела на линзы МДР первую страничку.

На ней не было ничего интересного, поэтому я с чистой совестью влез на ту, на которой отражались статусы бойцов десантной секции, и довольно отметил, что занял свое место далеко не последним. Потом попутешествовал по остальным страничкам и выяснил, что пилоты истребителей-перехватчиков не в пример ленивее нас, ибо только-только выходят на палубу, что в авизо — посыльных корабликах без систем вооружения, зато с чрезвычайно мощными движками и гиперприводом — тоже пусто, а один из двух «Пеликанов» давно «зеленеет» подтверждением готовности к подбору спасательных капсул.

Само собой, подключался и к камерам отсека — полюбовался хищными обводами «Стрижей-4М»,

равнодушно оглядел обе скоростные, но беззубые «Молнии» и невесть в который раз за последние три с лишним года ужаснулся уродливости машины последнего шанса. А потом по периметру тактического окна МДР полыхнуло оранжевым, и я переключился в боевой режим.

В нем понаблюдал за вспышкой структурированного хаоса, потерял дар речи от скорости, с которой обычно вальяжные и нереально деловые пилоты истребителей-перехватчиков попадали в ложементы, прогнали предполетные тесты и «зазеленели», немного позалипал на алое мигание информационных табло над шлюзами, предупреждающих о скором начале откачки воздуха с летной палубы, и вслушался в обращение командира рейдера к экипажу.

Капитан первого ранга Николай Иосифович Переверзев тоже не любил переливать из пустого в порожнее, поэтому оно оказалось конкретнее некуда:

— Господа офицеры, мичманы и курсант, чуть менее, чем через четыре минуты «Ярый» выйдет из гиперпрыжка в единственной области Махотина-Зеехофера системы, в которой пропало без вести два корабля Службы Дальней Разведки. Какого… этого самого в нее послали нас, а не рейдовую эскадру, я, к сожалению, не знаю. Но обязательно выясню. После того, как мы выполним полученный приказ и вернемся домой. А пока настоятельно прошу вас ни в коем случае не расслабляться до тех пор, пока мы не покинем «серую зону». На этом пока все, всем удачи…

Как только он договорил, в общем канале десантной секции вспыхнуло обсуждение на редкость неприятных новостей. Кстати, никакой паники я в голосах десантников не услышал: народ методом исключения определил, что в этой системе могли пропасть только рейдеры «Неукротимый», «Отважный» и «Стремительный», сообщил, что два первых были из морально устаревшей серии «Челомей», а третий — древним, но все еще летающим «Богатырем», и… посочувствовали «уродам» из штаба ВКС. Последнее не только повеселило, но и заставило проникнуться нешуточным уважением к нашему командиру: если верить утверждениям чрезвычайно авторитетных офицеров и мичманов, то каперанг Переверзев не раз заставлял пожалеть о всевозможных просчетах и намеренных подставах даже вице-адмиралов и адмиралов! И пусть Большое Начальство его за это, мягко выражаясь, не любило, зато подчиненные просто боготворили. Что только добавило мне настроения. Ведь я уже чувствовал себя членом этого экипажа и жаждал гордиться своим командиром.

Гордился до перехода в красный режим, затем по команде командира отделения «закинулся» боевым коктейлем, перетерпел последние пятнадцать секунд до обнуления, дождался появления картинки, генерируемой системой дальнего обнаружения «Ярого», и… услышал низкий рык Аллигатора:

— Парни, мы в захвате системами целеуказания вражеских кораблей! Их тут четыре… вернее, шесть. Судя по особенностям сигнатур, лягушатники. Так что бою — быть…

Вывод мог и не озвучивать: ближе к концу этого монолога возле метки нашего рейдера, подсвеченной зеленым, начали появляться такие же, но в разы более мелкие. Тут я, конечно же, переключился на первую попавшуюся камеру летной палубы и опоздал: все двадцать «боевых» «Стрижей» успели вылететь наружу!