В поднявшейся пыли мало что было видно, но что ещё хуже — она забивала ноздри и не позволяла взять след. Я, зажимая нос, пробежался по залу, проверяя, куда из него ведут ходы. Их оказалось всего три, причём один из них я отмёл сразу — он был наполовину завален каким-то гнилым хламом и наносами глины — похоже, во время паводков этот коридор регулярно подтапливает. Другой ход привёл меня в соседний зал, тоже складской и давно запущенный. Других ходов отсюда не было, так что я вернулся назад.

Углубился в третий проход, который оказался длинным обложенным кирпичом коридором. И тут я напал на первые следы. В некоторых держателях, вмурованных в стену, тускло светились кристаллы солнечного эмберита. На полу в толстом слое пыли были видны чёткие отпечатки подошв. Причём в обоих направлениях.

Этим коридором кто-то недавно пользовался, и по меньшей мере несколько раз.

Я старался передвигаться как можно тише, пару раз останавливался, прислушиваясь. Обострённый Боевой Формой слух доносил со все сторон множество всяких звуков — шорохов, шагов, отголосков, плесков воды. Особенно из зала позади меня — там суетились Путилин с Жаком, пытаясь вслед за мной спуститься в подземелье.

Через пару метров коридор пересекался с таким же, образуя Х-образный перекрёсток. Тут я немного задержался, снова оглядываясь. Албыс металась из стороны в сторону, поочерёдно проверяя все ходы.

— Похоже, туда! — прошипела она, вынырнув слева. — Там свежий солнечник на стенах. И ход ведёт дальше.

Я решил довериться ей — проверять все ответвления самому было слишком долго, а сейчас каждая минута была на счету.

Через пару десятков метров коридор влился в широкий тоннель со сводчатым потолком раза в полтора выше человеческого роста. Для чего их строили в своё время — не очень понятно. Похоже, не просто для тайных пеших передвижений, но и для перевозки грузов — на полу под слоем грязи кое-где были видны ржавые рельсы для вагонеток.

— Туда! — снова направила меня Албыс, выныривая из-за поворота.

Туннель привёл меня в ещё более глубокое и обширное помещение, больше похожее на подземный цех. Потолки здесь были уже метра по четыре, и поддерживались толстенными колоннами, между которыми были выстроены железные промышленные стеллажи и какое-то затянутое ржавчиной оборудование на тяжёлых станинах.

Какое-то подпольное производство? Если и так, то, похоже, заброшено оно уже лет полста, если не больше. Потолок кое-где обвалился, кирпичные стены потемнели от сырости, во многих местах в них зияли трещины, в которые запросто можно было просунуть руку.

И на фоне этого запустения вдвойне ярко выделялись признаки недавнего присутствия людей.

В дальнем от меня углу цеха, на возвышении, было разбито что-то вроде походного лагеря — составленными друг на друга ящиками отгорожен небольшой участок, защищённый от капающей с потолка воды наклонным навесом из брезента. На железных треножниках установлены жаровни с мерцающими багровым светом кристаллами жар-камня. На сколоченных из досок двухъярусных кроватях, похожих на казарменные, может разместиться полдюжины человек. У стены — длинный дощатый стол с эмберитовыми лампами, скамьи, табуреты, даже небольшой книжный шкаф.

Над столом было растянуто красное полотнище, на котором схематично изображен воздетый вверх кулак с зажатым в нём молотком.

Похоже, ещё одно логово «Молота Свободы», недавно обжитое и скорее всего, временное. Вряд ли здесь можно будет жить зимой. Впрочем, оно и сейчас выглядит безжизненным. Мерцающее светлое пятно в огромном подземном зале. Ни малейшего звука, ни движения…

Но Арамис с Беллой точно где-то здесь. Больше им особо некуда деваться. За последние дни я спугнул их со всех их насиженных мест — с чердака у «Хаймовича», из университетской оранжереи, из того доходного дома, куда меня приволокла Белла, когда думала, что смогла поймать. Люди Вяземского тоже охотятся за «молотовцами», и наверняка зачистили все конспиративные квартиры, да и самих революционеров переловили всех, до самой мелкой сошки. Арнаутову ничего не осталось, кроме как прятаться под землёй, как крысе. Но надо отдать ему должное — он настырный, и вряд ли даже сейчас отказался от своих планов. Иначе бы попросту сбежал из города — это для него был бы самый безопасный выход…

Интересно, эта одержимость убийством Романова — это его собственные амбиции, или это Белла ему мозги запудрила? Хотя, теперь не всё ли равно? Они нужны мне, и на этот раз их очередь выступить пешками в чужой игре. Если только план, предложенный Путилиным, сработает…

Я продвигался в темноте медленно, почти на ощупь, оставаясь в Боевой Форме. При этом старался не выходить на открытые пространства, прятался за ящиками и стеллажами. Всё же против меня вампир, а зрение, нюх и слух у них, как у ночных хищников.

Возможного нападения я сейчас не особо-то опасался. Когда мы в прошлый раз схлестнулись с Арамисом, я был гораздо слабее. Сейчас же я вообще не воспринимал его, как серьёзного противника. Он обычный упырь, пусть и довольный шустрый. Но больше всего я сейчас опасался, что взятый след окажется пустышкой. Или что беглецы выкинут какой-нибудь фокус и снова исчезнут. Наводка бармена оказалась настоящим подарком, но второго шанса не будет.

Мне самому обострённые чувства пока не очень-то помогали — воздух здесь был спёртый, затхлый, все запахи перебивала кислая вонь плесени. Шорохи и капанье воды доносились с разных сторон, и я уже перестал на них реагировать.