Неожиданно послышались голоса.

— Я сейчас, заходите, — произнес строгий женский голос. Это была Светлана Андреевна. Настена знала ее, хотя и не особо сетовала. Уж больно необычная была дама, а главное с абсолютно странным подходом в преподавании. Студенты у нее либо знали хорошо, либо не знали ничего. За глаза женщину прозвали Грымзой. Хотя Калашникова не любила подобных фраз, но порой была согласна. Светлана Андреевна могла из мухи сделать слона, и наоборот.

— Круто, — раздался мужской голос. Тоже знакомый. Настена вжалась в шкаф, не особо хотела, чтобы ее заметили. Да и не заметили бы. Шкаф находился за дверью, а та в свою очередь закрывала полный обзор на половину кабинета.

— Вот не могу, не согласиться с тобой, — ответил еще один голос. Настя замерла, потому что не могла бы спутать, кому он принадлежит. Сердце ее тут же излилось теплом. Ярик. Это был он. Правда, что здесь делал, непонятно.

— Не хочешь мне магарыч поставить? — теперь было ясно, что второй голос принадлежал Артему.

— Чистосердечное спасибо, — усмехнулся Ветров. Настена уже хотела было выйти, но тут послышалась новая фраза.

— И это все? Да я тут тебе жизнь спас, вон с Калашниковой считай, познакомил, а ты? Чистосердечное?

— Это вымогательство чистой воды, Темыч, — Ярослав отвечал явно с улыбкой. Насте стало вдруг интересно, о чем парни говорят. Она на цыпочках чуть подкралась к дверям, держа в руках книгу. Еще немного послушает, а потом выйдет, так решила.

— В следующий раз, я тебе также скажу, когда ты будешь говорить, не-не-не, да я? Да никогда!

— Настя реально хорошо преподает. Получше Гры… ну, ты понял.

— Я же говорил тебе, что она ас. Друг плохого не посоветует. А ты заливал, что не подойдешь к ней ни на шаг. Вспомни?

— Я не понял, ты так напрашиваешься на вискарь что ли?

Настена опустила голову, пропустив следующие реплики мимо ушей. О чем они говорили? Что значит, не подойдешь к ней. Фразы показались странными, какими-то нереальными. Пришлось два раза вдохнуть, и выдохнуть.

— И это все? — воскликнул Тема. Настя тут же словно ожила. Голос Иванова показалась слишком громким.

— Тебе много пить вредно. — Засмеялся Ветров.

— Вызываю машину времени! Сейчас же подойду к себе и скажу, не уговаривай Яра знакомиться с Калашниковой. Пусть провалит свой экзамен.

— Умолкни! — прикрикнул Ярослав раздраженно.

— Вспомни, как ты говорил, что не подойдешь к ней? Помнишь? И общаться не будешь, ну потому что… где ты и где она?

Пазл в голове у Настены неожиданно сложился: внезапная встреча в буфете, поход на выставку, занятия китайским. Она-то думала, все это было просто стечением обстоятельств. А выходит, не было никаких обстоятельств. В сердце остро кольнуло, как будто ножом прошлось по самому основанию.

Вспомнились слова Юльки, когда она удивлялась ее сказке про знакомство. И слова Коли, когда он говорил, что такой, как Ярослав никогда бы просто так не стал общаться с такой, как Настя. Выходит, это не Глушин дурак, а она Настена, дура. Построила себе в голове розовых замков, поверила в чувства красивого парня.

Где-то на затворках разума больно скользнуло.

Так не бывает. Принц не влюбляется в Лягушку. Он может ей лишь воспользоваться для достижения своих целей.

И снова скользнуло: остро и вязко.

Не нравилась. Не желал. Не хотел. Все это набатом звучало в перепонках.

— Так, — в кабинет вошла Светлана Андреевна. — Давайте зачетку, Ветров. Надо было с самого начала показывать результаты. Но я рада, что Вы хоть под конец взялись за ум. Китайский — это очень важный язык. Понимаете?

— Конечно, поэтому я и взялся за ум. Все благодаря Вам!

Дальше Настя не слушала. Сердце ее будто остановилось. Она и не дышала вовсе. Руки затряслись. Воспоминания яркой вспышкой начали возникать, но они не радовали. Душили. Вот он улыбается ей, вот целует, вот шепчет всякие нежности, а вот она предстала перед ним обнаженной.

И ведь за все время Ярослав ни разу не сказал, что он учит китайский в университете. Как и не сказал, что их встреча была, спланировала.

Настена сглотнула. По телу пробежала волна мурашек. Показалось, что она грязная, что плечи ее покрыты толстым слоем чего-то мерзкого. Будто тебя пожевали и выплюнули, словно жвачку, которая потеряла вкус. Использованную жвачку.

И опять воспоминания. Голос Ярослава в ушах громким звоном, пронизывающим, раздирающем грудную клетку. Такой родной.

Моя.

Сколько раз он называл ее так? Сколько раз обнимал, сколько раз касался своими губами ее губ. Выходит, все это было… не по-настоящему?..

Нет. Не может быть этого.

Неправда.

Глупая шутка. Просто шутка.

Руки у Насти настолько сильно затряслись, в глазах стало покалывать. Но она сморгнула, стараясь не дать воли слезам.