Но его наверняка узнал бы каждый, кто с ним встречался. Ярдли смотрел вперед, не в камеру, и нес под мышкой белый сверток. Даже на расплывчатой картинке неуступчивое выражение придавало чертам лица силу и твердость; он производил впечатление человека напористого и решительного. Наверное, Ярдли мог бы мне понравиться, если бы мы встретились при других обстоятельствах.

— Ты отнесешь карточки в полицию? — поинтересовалась Хилари.

— Не знаю. — Я задумался. — Ты можешь одолжить мне негативы, чтобы напечатать побольше фотографий?

— Выбери, какие тебе нужны, и возьми их, — сказала она.

Я так и поступил, и мы еще посидели за чашечкой кофе.

— Надеюсь, — промолвила она, — что ты один или два раза вспоминал о... том времени, которое мы провели вместе.

— Да.

Она взглянула на меня с улыбкой в глазах, спрятанных за стеклами очков.

— Ты сожалеешь об этом?

— Нет, конечно. А ты?

Она покачала головой.

— Возможно, еще рано судить. Но мне кажется, это изменит всю мою жизнь.

— Каким образом? — спросил я.

— У меня такое ощущение, словно ты высвободил во мне огромный запас интеллектуальной энергии. Меня подавляло осознание невежества и даже неполноценности. И оно ушло. Я чувствую себя ракетой, заправленной горючим и готовой к запуску.

— Куда? — спросил я. — Выше поста директрисы?

— Ничего определенного, что имело бы материальное выражение. Но моя школа сделается лучше, а кроме того, существуют такие вещи, как власть, влияние и признание в политических кругах.

— Мисс Пинлок станет великой силой в стране.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказала она. Я мысленно вернулся к тому времени, когда мне было восемнадцать лет и я впервые переспал с девушкой. Большим облегчением было узнать наконец, о чем же так много говорят все вокруг, но я не припоминал, чтобы почувствовал какой-то особенный прилив энергии. Возможно, опыт пришел ко мне слишком легко и слишком рано. А, вернее, я никогда и не обладал могучим потенциалом Пинлок.

Я оплатил счет, и мы вышли на улицу. Стояла прохладная апрельская погода, как и всю последнюю неделю, и Хилари зябко поежилась в своем пальто.

— В том и состоит беда теплых, уютных гнездышек... жизнь не щадит вас, когда вы их покидаете.

— В аллегорическом смысле?

— Разумеется.

Мы двинулись обратно к конторе по Хай-стрит, вдоль вереницы магазинов. У дверей люди сновали туда и сюда, словно пчелы у отверстия улья. Привычная картина уличной жизни после трех последних недель казалась легкомысленной и нереальной.

Мы поравнялись с банком: так получилось, но ни я лично не хранил там свои деньги, ни наша фирма не пользовалась услугами этого банка, но он занимался делами многих наших клиентов.

— Ты не могла бы подождать секунду? — спросил я. — На этой неделе мне пришла в голову парочка идей... просто хочу кое-что проверить.

Хилари улыбнулась, с готовностью кивнула и без лишних слов осталась ждать, когда я отправился с кратким визитом в банк.

— Как ты? — спросил я, снова присоединившись к ней.

— Прекрасно, — ответила она. — Где тебя держали в том фургоне?

— На складе. — Я сверился с часами. — Хочешь посмотреть? Я бы взглянул на него еще разок.

— Хорошо.

— Моя машина стоит за конторой.

Мы пошли дальше, мимо маленького симпатичного магазина одежды. Я бесцельно скользнул взглядом по витрине, сделал еще два шага и остановился.

— Хилари...

— Да?

— Я хочу сделать тебе подарок.

— Не будь смешным, — сказала она.

Она громко возражала по пути в магазин и умолкла, лишь взглянув на то, что я предлагал ей носить: вещь, которую я заметил на витрине, длинное вызывающее алое манто.

— Примерь, — попросил я.

Качая головой, она сняла унылое твидовое пальто и позволила продавщице набросить себе на плечи яркое просторное одеяние. Она стояла неподвижно, пока девушка застегивала пуговицы и поправляла элегантный воротник. Посмотрела на себя в зеркало. Гадкий утенок превратился в лебедя, подумал я.

Простоватая женщина преобразилась. Она выглядела величественно и роскошно, тонкая красная шерсть ниспадала эффектными складками на ее высокой фигуре.

— Ракеты, — сказал я, — приводят в движение пламя.