Шрифт:
СBЕТ ДРУГА
Я друга жду. Ворота отворил,зажёг фонарь под скосами перил.Я друга жду. Глухие времена.Жизнь ожиданием озарена.Он жмёт по окружной как на пожар,как я в его невзгоды приезжал.Приедет. Над сараями сосназаранее освещена.Бежит, фосфоресцируя, кобель.Ты друг? Но у тебя – своих скорбей…Чужие фары сгрудят темноту —я друга жду.Сказал – приедет после девяти.По всей округе смотрят детектив.Зайдёт вражда. Я выгоню вражду —я друга жду.Проходят годы – Германа всё нет.Из всей природы вырубают свет.Увидимся в раю или аду.Я друга жду, всю жизнь я друга жду!Сказал – приедет после девяти.Судьба, обереги его в пути.1979 МУЛАТКА
Рыдайте, кабацкие скрипки и арфы,над чёрною астрой с причёскою «афро»,что в баре уснула, повиснув на друге,и стало ей плохо на все его брюки.Он нёс её, спящую, в туалеты.Он думал: «Нет твари отравнее этой!»На кафеле корчилось и темнелоналитое сном виноградное тело.«О, освободись!.. Я стою на коленях,целую плечо твоё в мокром батисте.Отдай мне своё естество откровенно,освободись же, освободись же,от яви, что мутит, от тайны, что мучит,от музыки, рвущейся сверху бесстыже,от жизни, промчавшейся и неминучей,освободись же, освободись же,освободись, непробудная женщина,тебя омываю, как детство и роды,ты, может, единственное естественное —поступок свободы и воды заботы,в колечках причёски вода западает,как в чёрных оправах напрасные линзы,подарок мой лишний, напрасный подарок,освободись же, освободись же,освободи мои годы от скверны,что пострашней, чем животная жижав клоаке подземной, спящей царевной,освободи же, освободи же…»Несло разговорами пошлыми с лестницы.И не было тела светлей и роднее,чем эта под кран наклонённая шеяс прилипшим мерцающим полумесяцем.1979 * * *
Я так считаю. А кто не смыслит —ходи в читальню.Есть у поэзии и эта миссия,я так считаю.1979* * *
На соловья не шлют доносов скворки,у них не яд, а песня на устах.Мне жаль тебя, завистник-стихотворец,слабак в стихах, ты злобствуешь в статьях.1979БЕЗОТЧЁТНОЕ
Изменяйте дьяволу, изменяйте чёрту,но не изменяйте чувству безотчётному!Есть в душе у каждого, не всегда отчётливо,тайное отечество безотчётное.Женщина замешана в нем темноочёвая,ты – моё отечество безотчётное!Гуси ль быстротечные вытянут отточие —это безотчётное, это безотчётное,осень ли настояна на лесной рябине,женщины ль постукают чётками грибными,иль перо обронит птица неучёная —как письмо в отечество безотчётное…Шинами обуетесь, мантией почётною —только не обучитесь безотчётному.Без него вы маетесь, точно безотцовщина,значит, начинается безотчётное.Это безотчётное, безотчётноенад рисковой пропастью вам пройти нашёптывает.Когда черти с хохотом вас подвесят за ноги,«Что ещё вам хочется?» – спросят вас под занавес.«Дайте света белого, дайте хлеба чёрногои ещё отечество безотчётное!»1979 * * *
Я обожаю воздух сосновый!Сентиментальности – от лукавого.Вдохните разлуку в себя до озноба,до иглоукалыванья. До иглоукалыванья.Вденьте по ветке в каждую иголку,в каждую ветку вденьте по дереву,в каждое дерево родину вденьте —и вы поймёте, почему так колко.1979РЕЧЬ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ДОКТОРСКОЙ МАНТИИ B ОБЕРЛИНЕ
Политики повязаны.Фрейд стар.Истина – в поэзии,Фред Старр!Что мне делать с мантией?Чай не царский сан.Может быть, натянетена дельтаплан?Может, покатаемсянатощак,как Мефисто с Фаустомна плащах?Чтобы люди обмерлииз долин —Оберлин, Оберлин,Оберлин…Что это написаноin the sky?«We must love each otheror die».Это Оден, вычеркнув,написалптичками-кавычкамив небесах.Как ты не сорвался,Фред Старр?Как ты не взорвался,наш шар?Но пока не пробило,мы парим —Оберлин, Оберлин,Оберлин…1979 * * *
Будто дверью ошибся,пахнет розой и «Шипкой»,будто жизнью ошибся во тьме —будто ты получил свиданье,предназначенное не тебе.Ни за что – это времяи репей на коленке,вниз сбегающей по тропе, —удивлённое благодаренье,предназначенное не тебе.Благодать без понятьяили камня проклятье,промахнувшееся в слепоте?Задушили тебя в объятьях,предназначенных не тебе.Эти залы с цветами,вся Россия за вамии разбитая песнь на губе —заповеднейшее свиданье,предназначенное не тебе.Отпираться наивно.Есть, наверное, лифты,чтоб не лезть на балкон по трубе.Прости, Господи, за молитвы,предназначенные не тебе.1979 * * *
На спинку божия коровкалегла с коричневым брюшком,как чашка красная в горошек,налита стынущим чайком.Предсмертно или понарошке?Но к небу, точно пар от чая,душа её бежит отчаянно.1970Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ
Восьмидесятые
ПАМЯТИ BЛАДИМИРА BЫСОЦКОГО
Не называйте его бардом.Он был поэтом по природе.Меньшого потеряли брата —всенародного Володю.Остались улицы Высоцкого,осталось племя в «levi straus»,от Чёрного и до Охотскогострана неспетая осталась.Вокруг тебя за свежим дёрномрастёт толпа вечноживая.Ты так хотел, чтоб не актёром —чтобы поэтом называли.Правее входа на Ваганьковомогила вырыта вакантная.Покрыла Гамлета таганскогоземлёй есенинской лопата.Дождь тушит свечи восковые…Всё, что осталось от Высоцкого,магнитофонной расфасовкоюуносят, как бинты живые.Ты жил, играл и пел с усмешкою,любовь российская и рана.Ты в чёрной рамке не уместишься.Тесны тебе людские рамки.С какою страшной перегрузкойты пел Хлопушу и Шекспира —ты говорил о нашем, русском,так, что щемило и щепило!Писцы останутся писцамив бумагах тленных и мелованных.Певцы останутся певцамив народном вздохе миллионном…1980 МОНАХИНЯ МОРЯ
Я вижу тебя в полденьмеж яблоков печёных,а утром пробегу —монахинею моря в мохнатом капюшонестоишь на берегу.Ты страстно, как молитвы,читаешь километры.Твой треугольный крольбескрайнюю разлуку молотит, как котлеты,но не смиряет кровь.Напрасно удлиняешьголодные дистанции.Желание растёт.Как море ни имеешь – его всё недостаточно.О, спорт! ты – чёрт…Когда швыряет буря ящикис шампанским серебряноголовые– как кулачок под дых,голая монахиня бесшабашная,бросаешься под них!Бледнея под загаром,ты выйдешь из каскадов.Потом кому-то скажешь,вернувшись в города:«Кого любила?… Море…»И всё ему расскажешь.За время поцелуяотрастает борода.1980