— Оставь. Я ведь тебя предупреждал — разговор будет мужской. Ей так захотелось. Не отрицаю, быть может, хотел этого и я. Любопытства ради: что скрывается за ее бесстрастным лицом.

— А теперь ты знаешь?

— Нет… Да… Думаю, что она просто скучала.

— Настолько, что в течение почти семи лет…

— Но мы встречались нечасто, время от времени.

— Что ты называешь «время от времени»?

— Примерно раз в неделю.

— Где?

— Какое это имеет значение?

— Для меня имеет.

— Если тебе так необходимо представить себе все подробности, тем хуже для тебя. В одном доме на улице Лоншан. Там сдаются однокомнатные меблированные квартиры.

— Но ведь это отвратительное место!

— Не мог же я отправиться с ней на улицу Ла Врийер.

На улице Ла Врийер помещался роскошный особняк Французского банка, где служил Бланше.

— А некоторое время спустя она у подруги познакомилась с тобой, Ролан. Ты стал за ней ухаживать.

— Значит, она тебе решительно все рассказывала?

— Думаю, что да.

— Может быть, она даже с тобой советовалась?

— Может быть.

— Ну и сволочь же ты!

— Знаю. Но в таком случае нас на земном шаре миллионы. Потом она вышла за тебя замуж.

— Вы продолжали встречаться?

— Гораздо реже.

— Почему?

— Она стала хозяйкой дома. Потом забеременела.

— От кого?

— От тебя, не бойся. Я принимал все меры предосторожности.

— И на том спасибо!

— Дай мне договорить. Мур-мур я об этом никогда не заикался. А я довольно часто рассказывал ей о своих похождениях.

— Так у тебя одновременно были еще и другие?

— Я, слава богу, не высокопоставленное должностное лицо, и мне не нужно дрожать за безупречность репутации. Когда мне нравится девушка…

— Ты ложишься с ней в постель, а потом бежишь и рассказываешь об этом жене.

— А почему бы и нет?

— И после этого ты утверждаешь, что вы друг друга любите!

— Ничего подобного я не утверждал. Я только сказал, что, когда Мурмур не было рядом, мне ее не хватало.

— Моей жены тебе тоже не хватало?

— Нет. Это вошло в привычку. Может быть, каждый из нас боялся порвать, чтобы не огорчить другого. И все же этот момент настал. Около года назад, за два дня до рождества, двадцать третьего декабря.

— Благодарю за точность!

— Спешу добавить, что в этот день между нами ничего не было. Мы только распили бутылку шампанского.

— И больше не встречались?

— У вас или у нас, в театре…

— А наедине?

— Нет.

— Поклянись!

— Если настаиваешь-пожалуйста, хоть я и не понимаю смысла этого слова.

Лицо Бланше постепенно наливалось краской, стало багровым, и от этого вся его фигура словно распухла, сделалась еще более рыхлой. А в общем-то все Бланше под хорошо сшитой одеждой скрывали рыхлость.

— Как ты объясняешь…

— Ты уверен, что не хочешь выпить?

— Теперь — да, налей немного.

Бланше поднялся и встал посреди комнаты, похожий на огромное привидение.

— Держи.

— Все это откроется, не так ли?

— Боюсь, что да.

— Ты расскажешь обо всем следователю?

— Я буду вынужден отвечать на его вопросы.

— Журналисты ни о чем не подозревают?

— Прямых намеков они не делали.

— Я думаю о детях.

— Нет, ты думаешь не о детях. Если бы ты мог научиться быть искренним с самим собой и смотреть правде в глаза!..

— Итак, около года назад…

— Клянусь еще раз, если для тебя это что-то значит.

— Но если это так, не понимаю, почему Мур-мур вдруг, ни с того ни с сего, вздумала…

— Убить сестру? Что ж, признаюсь тебе: я этого тоже не понимаю. Уходя из дому, она уже знала, что это сделает. Иначе она не взяла бы мой пистолет, к которому не прикасалась ни разу в жизни, по крайней мере, при мне.

— Возможно, — прошептал после минутного молчания Бланше, — тут замешан кто-то другой.

И он бросил на Алена притворно сочувственный взгляд, в котором сквозило явное злорадство.

— Ты думал о таком варианте? — напрямик спросил Бланше.

— Насколько я способен в настоящее время думать.

— Если у Адриены был кто-то еще…

Ален отрицательно покачал головой. По сравнению с Бланше черты его лица казались более резкими, более решительными.

— Ты заблуждаешься. Ты видишь все в превратном свете. Не забывай, что в глазах Адриены я обладал главным образом тем достоинством, что принадлежал ее сестре. Иначе я был бы ей не нужен.