— Сорок минут уже стою, — недовольно проворчал водила, выходя наружу, мы уже опознались, и помог забросить велосипед в кузов. Рюкзак туда же.

Дальше с двумя проверками мы и доехали до передовой. За час, и то из-за проверок. Меня тоже осмотрели, осветив фонариком, удостоверение моё, удивились, что я находясь излечении еду к передовой, но сообщил что везу подарки боевым братьям, и вопросов больше не было, а подарки были, малую коробку со свежими эклерами я водиле отдал, чтобы не ворчал, а знакомому взводному, бойцы которого перевели меня через их передовые порядки, дальше только укропы, получил три большие коробки с пирожными. Со сладким тут плохо и такой подарок, да с пачкой чёрного чая, всех порадовал. Причём, их взвод усиливал наш танк, из батальона, даже моей роты, и им отдал пятую коробку, последнюю. Своих тоже обделять нельзя. Те не спали ещё, так что приняли. Пусть след оставил, зато быстро всё прошло. Дальше разведка меня оставила, идти опасно, да и провели те меня через тропку в минном поле, после чего мы расстались. Дальше я двигался пригибаясь, ведя велосипед, к позициям противника. Тут те не имели сплошную линию обороны, её уже наши вскрыли и прошли, тут мощные опорные пункты, что прикрывали друг друга, между ними минные поля, вот по такому полю я и прошёл, Виденье показывало где опасные подарки, тут и растяжки были, приходилось обходить. Поэтому минное поле не стало для меня проблемой. Обошёл посты заграждения из нацбатов, похоже заградотряды, чтобы солдаты ВСУ из окопов не побежали, и двинул дальше. Что удобно, тут лес, и в нём растяжек хватало, но велик на плечо и переходил, так и ушёл. Два часа убил, пока из мокрого сырого леса не выбрался, и покатил дальше по дороге, той самой, что от Донецка ехал. Тут одна трасса. Перерезанная пока, но какое наше время.

Двигался я недолго, километров пять проехал, один раз на скосе обочины пришлось полежать, пока колонна грузовых машин проходила в сторону передовой, и я заторопился. Очень вкусная цель, упускать которую я не хотел. В капонире из мешков с песком стоял танк на очередном пропускном пункте, где было два десятка украинских боевиков. Машина редкая и у укропов, у наших так совсем нет. Это был «Т-80БВ». Судя по маркировкам, десантно-штурмовая бригада. И хочется и колется. А на сладкое увидел, в поле, на подготовленных позициях, три «Гвоздики», те явно утра ожидали. С ними пять грузовиков.

— Хм, танк и спрятать можно будет, наши освободят эти территории, заберу. Да и укачу подальше от передовой на нём куда быстрее. Да, берём пост.

Велосипед и рюкзак я не оставлял, двигаясь по обочине, перешагивая через противопехотные мины и фугасы, я добрался до поста. Положил велосипед и на него рюкзак, после чего двинул вперёд с ножом в руках. Особо там за округой не следили — реагировали только на шум приближающихся моторов, ветер доносил сладковатую вонь марихуаны. Может что и серьёзнее было. Да наверняка. Прождав пока пройдёт колонна, похоже та же самая, что мне ранее попадалась, с артиллерийскими снарядим. Сволочи, на головы наших граждан и мирных сыпят. От десантников, что стояли на посту, доносились крики в сторону проезжающей колонны, предлагая бить сепаров дальше. Некоторые нацистские приветствия отдавили, вскидывая руки. Обдолбаны и пьяны были многие. Некоторые едва на ногах стояли. А так я ошибся, от десантников был один танк, эмблема меня сбила, а получается это нацики из нацбата. Похоже «Айдар». Они мне в этих местах уже попадались. Таких кончать одно удовольствие, очищать землю. Правильно мимо не прошёл. Перешагнув через растяжку сигнальной ракеты, я пристроился на карточках у штабеля мешков позиции, в паре метрах виден был ствол «Утеса», как показало Виденье, тот был заряжен, и даже взведён, нажимай на спуск и выпускай ленту очередями. А на корточки сел потому что тут вокруг настоящий срач, и мочой тянуло. Вообще всюду на позициях укропов всегда наши бойцы встречали подобный срач, что показывало низкое воспитание этих бандерлогов. А точнее, вообще никакое. Впрочем, танкисты от них не отступали, на пятки наступали, в танке тоже срач, состояние среднее. Мне неважно, приведу в порядок, но отметил подобное. Сам танк пусть и в среднем состоянии, но боезапас полный. Даже приметил под навесом склад, где был запас снарядов и патронов к нему. Впрочем, на танке также зенитным был «Утёс». Помимо этой бронемашины имелся также бортовой «КАМАЗ» с крытым кузовом, находка была бы интересной, если бы не поднятая кабина и полуразобранный двигатель. Похоже водитель устранял поломку, и серьёзную, раз до такого движок разобрал. Присмотревшись Виденьем, я кивнул сам себе. Хана второму цилиндру. Там аж поршень развалился. Это что он такое заправлял, что детонация в цилиндре подобная произошла? Долдон. Это явно специально, само так не могло произойти. Тут ремонт серьёзный, хотя двигатель менять не обязательно, хватало бы запчастей, но я их тут что-то не вижу.

Причина, почему я тут сидел, это через планшет и рацию, что на груди висела, у той встроенный модуль сканера был, настроился на рацию командира поста. Там проверяли его раз в полчаса, вот вскрыл шифрованную связь, и сделал запись голоса командира. Это чтобы тревога поднялась не так быстро, пост будет отвечать, даже когда личный состав на тот момент будет мёртв. Вот так сделав всё что нужно, все вещи оставил на мешках, чтобы свободно двигаться, и скользнул к парочке что шмалила у пулемёта. Да, я от них в трёх метрах был. Они уже мертвы были, когда я наклонился над ними. Телекинез рулит. Нет, шеи в этот раз не ломал. Я ещё в лесу две крепкие ветки подобрал с мизинец толщиной, заострил ножом, и эти дротики, пущенные телекинезом, одновременно пробили им глазницы. Сразу умерли. А так не дурь они курили, обычные сигареты. Выдернув дротики, силы не тратил, не использовал телекинез, я расстегнул нагрудную кобуру у одного на груди, достал знакомый пистолет «Глок», глушитель для него в кармане был, я потому с этих двух и начал, и приготовил пистолет к бою. Да и глушитель накрутил. Одной рукой это не просто было, но телекинез спасал. Вот, только начал работу, а уже половину источника потратил, он у меня полным был перед захватом поста. На лбу заработала налобная камера, тут специальный ремень, к нему та крепилась довольно жёстко. Эту камеру я приобрёл там же где и телефон, отметил отдельный стенд с электроникой, понравилась камера, дорогая, навороченная, с возможности съёмки в темноте, мне годится, камеру я включил, когда подходил к этим двум трупам, и наклонился, выдёргивая дротики и доставая пистолет. Как приводил его к бою в кадр не попало. Дальше уже снимал, для отчётности. Понятно взгреют меня за такое самоуправство, но с этими записями надеюсь подобреют. Нациков у нас ненавидели люто, и «Айдар» помнили очень хорошо. Была и вторая камера, эту можно крепить на груди, или к чему-то другому. Была и небольшая ручка, чтобы держать в руке.

Эти двое были не одни, пройдя мимо вагончиков, их два тут, где отдыхали, спали или гужбанили солдаты опорного пункта, я лёгким хлопком выстрела снял часового, что ёжился от холода, и положив руки на автомат, тот поперёк груди висел, прохаживался с этой стороны. Поиграв скулами, в вагончике, где спали восемь бойцов националистического батальона, было две девушки, избиты, и многократно изнасилованы. Сейчас в вагончике на полу лежали обнажённые, дрожа от холода, накинуть на них хотя бы одеяло, никто не догадался. Открыв дверь, я начал стрелять по солдатам на койках, тут двухъярусные были, в углу буржуйка, что остывала. Бесшумность была не абсолютная, тем более в небольшом помещении, но быть услышанным со стороны я не опасался, из второго вагончика доносился грохот музыки, похоже «Рамштайн». Однако тут двое солдат успели проснутся. Впрочем, это всё что те сделали, и поучили по пуле в голову также отправились к своим собратьям в Ад. Включив свет в помещении, камера переключалась на дневной режим автоматически, приседая рядом с девушками, я ласково шептал:

— Тихо, тихо, всё плохое уже позади.

Аккуратно перерезав хомуты на руках и ногах, я успокаивал тех. Видеть моё лицо те не могли, балаклава не давала, только прорези для глаз имелись. Пусть форму солдаты не все сняли, подобрать девчатам комплекты я смог. Ну и попросил их:

— Вы тут посидите, я с остальными бандитами закончу.

При это не спешил выходить, из соседнего вагончика трое вышли, курили, поэтому попросил одну, что побойчее, поменять магазин в пистолете. Мне это было неудобно одной рукой. Если запись появится в интернете, что вряд ли, гипс не раз попадал в кадр, поэтому причина просьбы о помощи явно не вызовет удивления. Не ловко, магазин я сам выкинул из рукоятки одним движением, но вставила красавица запасной магазин, я ударом о колено защёлкнул его. Всё, оружие к бою готово, открыв дверь я появился снаружи и сделал быструю серию из трёх выстрелов, и куряки повалились. Один звякнул о щебёнку автоматом, но тех кто в вагончике, не обеспокоил, музыка там грохотать продолжала. Подцепив пальцем правой руки ручку, со второго раза распахнул дверь, с первой палец соскользнул, и отрыл огонь. Осталось боевиков семеро, танкисты, судя по форме, спали в вагончике. Двое точно, один, видимо командир, с остальными гужбанил. Так что быстро перестрелял боевиков, те не сразу и отреагировали, по сути находясь в невменяемом состоянии. Проведя контроль, двух подранков добил, патронов к пистолету не так и много, тратить не хотел. А вот дальше занялся делом. Отключил камеру, вещи свои принёс, на корму танка закинул, и девчат навестил. Те свои тряпки нашли, переодевались. К автоматам в стойке к счастью не тянулись.

— Девчата, вы местные?

— Из Славянска. Ехали на автобусе, нас остановили наши солдаты. Вытащили нас и ещё одну девочку. Остальных отправили дальше, а нас… — та заплакала, но сквозь рыдания добавила. — Потом нас этим подарили, три дня мы уже у них. А ту девочку убили. Забили. Кусалась.

Зло сжав зубы, я пообещал:

— Найдём мы этих уродов и накажем. А этих, у которых вы были, уже наказали, все они мертвы. Что с вами делать пока не знаю, желательно вас переправить к нам в тыл, дождётесь освобождения города и вернётесь к родным, но я один и не могу вернутся.

— Мы на попутке домой можем вернутся.

— Как бы Славянск во второй Мариуполь не превратился. Ладно, помогите мне собрать трофеи, дальше видно будет.

Планы у меня такие были, собрать все трофеи, включая форму и амуницию, всё оружие, тут и «Утёс», и сложить в кузов грузовика, с запасами для танка. Взять того на троса, и буксировать за собой. Спрячу технику где, маскировочные сети тут имелись, аж три. Только одна использована, натянута над опорным пунктом. Вот те и помогали, ходили с трудом после того что с ними сделали, но терпели. Сам я ждал. Хочу перед отъездом накрыть «Гвоздики», но уезжать и побить только их, как-то не хочется, буду ждать очередную колонну на дороге. Всех накрою, и ухожу. Что важно, у боевиков были свои коптеры. Да, два, один простенький, и как я понял принадлежал танкистам. А он внутри танка находился. Второй дорогой и навороченный, нацистам. Всё это прибрал, убирая в кабину грузовика. Я уже прибрал все повреждённые запчасти, инструменты, кабину опустил, трос приготовил, пока девчата формой занимались, я их на это направление бросил. Потом мы втроём отнесли к грузовику разряженный пулемёт «Утёс», станок отдельно, тоже подняли в кузов, два десятка гранатомётов, почти все иностранного производства. А вот «ПТУР» на треноге, уже советского, к нему двенадцать зарядов. Автоматы, снайперская винтовка иностранного производства, патроны стандарта НАТО, и два «ПКМ». Хорошо техническими средствами были оснащены айдаровцы, приборы ночного виденья, бинокли, сканеры. Всё это уходило в кузов, боезапас к танку тоже. В танке поработал, под себя всё сделал. Сам танк, запустив движок, газотурбинный двигатель довольно громко свистел, вывел из капонира, и подогнал к передку «КАМАЗа», заглушив двигатель. Морда грузовика, к счастью, направлена была в сторону украинского тыла, туда и двинем. Трос закрепил, жалея, что жёсткой сцепки нет, чую будут аварии, ну и заканчивая сбор трофеев, ожидая прибытия какой колонны, подтвердил, что на посту порядок, голосом погибшего айдаровца, и поднял коптер в ночное небо. Тот, что навороченный, он и для ночных полётов рассчитан был, и обнаружил группу. Приблизив, понял, наша ДРГ идёт. До рассвета передовую вряд ли успеют пересечь, придётся ночь отстояться в лесу. Но это в корне меняло всё дело. Те точно к нашим шли, в группе двое раненых, один сам шёл, второго несли. Я глянул, хвоста за ними не было, отбились значит.