Я сажусь с Антоновым. На сиденье перед нами Сухие – Шевелевич и Саенко – трындят про свои микросхемы и радиодетали. Они на этом барахле помешаны – видно, и в Ленинград только для того поехали, чтоб накупить радиодеталей. Сухие – говно пацаны: трусы и предатели. До девятого класса их дубасили, как щенков. Они отдавали все копейки, чтоб только их не трогали, но все равно не помогало. Зато если давал кто по голове, сразу закладывали и классной, и своим мамашам. Антонова особо не трогали – отличник, помогал пацанам на контрольных и домашку давал списывать.

Я ни с Антоновым, ни с Сухими почти не общаюсь – зачем мне эти лохи? А списывать в девятом классе уже не надо – никто ничего не проверяет.

Учатся, можно сказать, только Антонов и Князева. С этими все ясно: медалисты. Ну, еще Сухие и несколько баб. А остальные – только гуляют. Я тоже, само собой. Все знают, что меньше тройки не поставят, если пришел в девятый, то аттестат дадут.

Автобус выезжает за город. Я лезу в сумку за пивом – взял пару бутылок из батькиного загашника. Для вида спрашиваю у Антонова:

– Пиво будешь?

– Пиво? Вообще, можно…

Ничего себе. Я думал – он не пьет: примерный все-таки, отличник. Теперь придется делиться.

Открываю бутылки ключом, одну – Антонову, одну – себе. Говорю ему:

– Только осторожно, чтоб классная не засекла.

Он отрывает бумажку «Жигулевское», сует в карман.

– Не бойся, ничего она не заметит, подумает – лимонад. А даже если и заметит – что тут такого? Пиво же, не водка. Нормальный напиток, многие его пьют.

Классная сидит спереди с Лариской, через проход от них – мамаша Колосовой. Они про что-то базарят.

Отпиваю пива – хоть и теплое, но идет хорошо. Говорю Антонову:

– Я и не знал, что ты пиво пьешь, думал, вообще, типа, не это самое…

– Ну, я не большой любитель этого дела, но против пива ничего не имею.

– Значит, водку не пьешь?

– Нет. Вина еще могу, а водку – нет.

– А курить ты, правда, не куришь или только в школе не хочешь, чтоб классная не засекла?

Он кривит губы.

– Классную я не боюсь. Просто не курю – и все. Не понимаю, зачем это вообще надо – здоровью только вредить. Экологическая обстановка плохая, Чернобыль один чего стоит, а тут еще этот никотин.

– Ну, все пацаны курят…

Молчим. Пиво немного дало. Я говорю:

– Ну у нас и бабы в классе – одни уродины.

– Точно. Но мне на них наплевать.

– А у тебя что, есть баба?

– Ну, вообще есть. – Антонов лыбится. – Только не на нашем районе, а на Пионерах.

– А как ты ее снял?

– У меня там сестра двоюродная живет, а она – ее подруга.

– И давно вы?

– Полгода.

– На Пионеры не сцышь ездить? Все-таки враги.

– Не-а. Ко мне там ни разу никто не приставал.

– И часто ты у нее?

– Когда она одна дома. Я обычно прихожу, если родители в ночную, и остаюсь до утра.

Вот тебе и отличник. Может, это и понты, но вряд ли. Во как бывает: пацан – лох, на районе своем нулевой, а бабу дерет за всю херню. Ладно, пускай. Лучше про что другое с ним поговорить.

– Уже знаешь, куда будешь поступать?

– Вообще так, приблизительно. В какой-нибудь технический вуз в Москве.

– Ни хера себе!

– А что у нас в городе ловить? Я не собираюсь всю жизнь инженером на сотню рублей. Институт – это ведь только начало, можно сказать, первая ступенька. А потом можно наукой заняться – в аспирантуру пойти. Или начальником какимнибудь стать. Или в райком. Москва – это не то что здесь. Два-три первых года погулять, потом – жениться на москвичке, прописку получить, чтоб по распределению не заперли в дыру, вроде нашей. Я допиваю пиво большим глотком. Антонов спрашивает:

– А ты куда планируешь после школы?

– Не знаю. Не думал про это. Надо еще десятый закончить, а там видно будет.

Автобус тормозит: кто-то из баб попросился посцать.

С обеих сторон дороги – лес. Гриша орет:

– Мальчики налево, девочки направо!

– Только, мальчики, осторожно, смотрите, машины, – говорит классная и ныряет в кусты. Мелькает ее толстая жопа в спортивных штанах.

Я перехожу дорогу и забираюсь подальше в кусты – покурить. Недалеко становятся сцать Сухие. Хуев я не вижу, но вряд ли у них длинней, чем по три сантиметра.

Я курю, сцу, потом прусь назад к дороге. Антонов уже топчется около автобуса. Бабы по одной вылазят из кустов.

– Сейчас бы еще пива, – говорю я Антонову.

– Вообще, да, одной мало.

Едем всю ночь. Утром останавливаемся на стоянке – в туалет и помыться. Пока я сцу в обосранное со всех сторон очко, Антонов чистит зубы над ржавым умывальником. Тут же выкуриваю сигарету, потом стою около автобуса и смотрю, как бабы вываливают из своего туалета. Рожи помятые, на головах – «я летела с сеновала, тормозила головой».