— Ежели стражники у врат за вход денег попросят — давать, — добавил Йогоро.

— Если много затребуют? — продолжил проверять Север.

— Торговаться будем, — прошелестел Паук, зыркнул на Йогоро. — Быковать нельзя, только договариваться. А я на этом собаку съел!

— Дальше? — Север перевел взгляд на Жабу, и тот зябко повел плечами.

— Обустраиваемся, кароч. Снимаем жилье, остатки мяса солим-вялим, чтоб подольше на базаре околачиваться. Беседы с местными ведем, кароч.

— И главное — что?

— Перекупам цены ломить, — подбоченясь, сказала Лесси. — А местным снижать. Иначе перекупщики все заберут, и не будет причины быть в Убежище. А потом остаемся типа посмотреть бои, за тебя болеть, вести, хм, просветительскую работу с местными.

— Про свет, что ли, будем рассказывать? — удивился Зэ. — А чо, они в темноте разве живут? Свечи ж есть!

— Зэ? — грозно спросил Север. — Что нужно тебе делать?

— Не болтать, — смутился нюхач. — Но я это запросто!

Сахарок все время молчал. Он сделался на удивление тихим и покладистым.

— Тогда идите первыми, я приду позже, — сказал Север. — Не надо им знать, что мы вместе. Найду вас на базаре, договоримся.

Рейд выдвинулся в Убежище. Последним шел Йогоро, запряженный в тачку. Вскоре фигуры растворились в мареве, и, как Лука ни вглядывался, не видел, что происходило у ворот. Но раз рейд не вернулся, значит, их без проблем пропустили.

К Убежищу Север подошел, когда солнце уже поднялось и лежало на вершинах дальних холмов. Ему удалось выследить клыкастого свинообразного зайца, отстрелить ему башку. Разделав тушу, он понес ее с собой.

Ворота были открыты, знакомые стражники проверяли поклажу рейда из трех человек. Север сбавил скорость, подождал, когда проход освободится, проверил платок, чтоб он скрывал клеймо донника, и направился к воротам.

Слоноподобные стражники, Чур и Юр, узнали его, поприветствовали. Он пожал их мозолистые руки, поделился мясом и отправился на базар, где во всю бурлила торговля.

Побродив, нашел своих, первым заметив Паука. Тот крутился возле Лесси, за ладную фигурку и смазливое личико поставленную торговать. Ощутив на себе взгляд, девушка повернулась, кивнула, оставила товар Пауку и зашагала к Северу, вытирая руки о штаны.

— Все по плану, верховод, — сказала она, приблизившись. — Дом сняли на окраине. Ну, как дом — хижину, но большую. Идем, покажу, чтоб ты знал, где нас искать. — Она заразительно зевнула да так и замерла с разинутым ртом, схватила Севера за руку, кивнула за его спину.

Он обернулся: с важным видом между торговых рядов вышагивал Швай.

— Вот гнида! Ну здесь мы его точно призовем к ответу, — зашипела она. — Стой тут, я вернусь.

Девушка метнулась к парочке патрульных, наблюдающих за порядком, горячо им заговорила, указывая на ничего не подозревающего Швая.

Кулаки сжались, так Северу хотелось расквасить рыло мародера и насильника, но он предпочел затеряться в толпе, потому что по местным законам Швай полноправный гражданин, а донник — никто, и трогать истинных ему нельзя.

Стражники вняли, зашагали к ничего не подозревающему Шваю. Один толкнул его и повалил на землю, другой связал руки, вдавив колено в спину. Мародер дернулся пару раз, но сопротивляться не рискнул. Его подняли и повели прочь, а Лесси вернулась, довольная собой.

— Завтра будет суд на Лобном месте. В общем, если найдутся три свидетеля, которые подтвердят его вину, — хана ему! — Лесси сплюнула под ноги и зашагала с торговой площади, Север пошел за ней. — А уж мы всем рейдом обеспечим ему виселицу! Но лучше — колесование, чтобы помучился, гад…

Запомнив, где находится дом рейда, Север отправился на Лобное место.

Вокруг него кишели мутанты, готовясь к самому важному событию года — женщины убирали мусор в амфитеатре-воронке; подростки устанавливали флагштоки между трибун, украшенные разноцветными тряпками; в трех местах готовили место под костры, возле которых ждали своего часа огромные казаны — видимо, будут бесплатно раздавать похлебку. Недалеко от костров из досок и ржавой жести собирали прилавки.

Оставалось найти того, у кого нужно зарегистрироваться на участие. Север трижды обошел воронку амфитеатра и почти отчаялся, но натолкнулся на тщедушного полуголого донника с клеймом на лбу.

— Эй, донник! — Совсем молодой парнишка вздрогнул, втянул голову в плечи, нашел взглядом Севера. — К кому тут подойти насчет Большого круга?

Парень указал на дно амфитеатра и пролепетал:

— Вон, видишь здоровенного мутанта с рогами и лохматой грудью? Это Черт, подойди к нему и спроси. Я у него отмечался.

Спускаясь и перепрыгивая через каменные скамьи, Север думал о том, что все донники — вот такие доходяги: недоедающие и недопивающие, и схватка за лидерство будет напоминать не честный бой, а избиение младенцев. Не сомневаясь в победе, Лука осознавал, что участвовать ему в подобном — бесчестно. Вот только другого выхода подняться в иерархии Пустоши не видел.