Шрифт:
— У вас дверь открыта, — Арина.
Пауза.
Пытаюсь проморгаться, но веки очень тяжелые.
— Как… Ну как можно было устроить такой пиздец за каких-то двенадцать часов моего отсутствия, Кир? Что с Сашей?
— Обморок.
— Положи на кровать и… давай в травм-пункт.
— Зачем?
Я пытаюсь, слепо присесть, но он сжимает меня крепче не позволяя и перекладывает на кровать.
— Пусть заштопают, что ли. Ты всю квартиру кровью залил.
— В зале не моя. Этих…
— А что здесь-то случилось, Кир? — разводит она руками на комнату.
— Да так. Небольшая ссора.
— Ясно… Езжай. Я с Сашей побуду.
Я закрываю глаза у меня нет сил говорить с ними. Мне просто чуть легче, что он послушал Арину и поехал к врачу.
Арина молча ложится рядом. Обнимает меня. Гладит по волосам.
— Напугали тебя, уроды? Трогали тебя?
Отрицательно кручу головой. И начинаю тихо плакать опять.
— Правильно, — гладит она меня. — Надо поплакать… Если не плакать, можно крышей поехать.
— Кирилл… — судорожно вздыхаю я.
— Кричал на тебя?
— Да… и… руки…
— Я видела, да. Просто навалилось всё на него… Он на самом деле очень терпеливый.
Да уж…
— У него сейчас большие проблемы. Мы теряем все наши деньги. И ты сбежала опять. Он сорвался. Прости его. Ладно?
Киваю.
— Ты поспи… — гладит она меня. — Завтра будет все хорошо уже.
В её руках очень спокойно. И кажется будто и правда ничего слишком страшного не случилось и завтра все будет уже хорошо. И что Кирилл — это все-таки Кирилл, хоть и с множеством несъедобных нюансов. И еще… Я вспоминаю его признание. Любит. До меня вдруг доходят его слова. Это правда? Или это уже моя личная клиника — верить вопреки всему. Не знаю. Мне жаль и очень стыдно, что я хотела ему боли. Больше — не хочу.
Мне вдруг становится спокойно. Я уплываю в сон без снов.
Глава 50 — Миллион поводов
Просыпаюсь опустошенная, но спокойная. И даже, стыдно признаться себе, всё-таки — счастливая. Потому что он существует. И пусть он чудовище в чем-то, но чудовище моё. Не бездушное. Ранимое.
Я наконец-то под его кожей, как и мечтала. Но для этого пришлось эту кожу вспороть.
От воспоминания его распоротых рук мне становится дико стыдно и плохо. И наверное первый раз мне стыдно по-настоящему. Не потому что я нарушаю какие-то внешние нормы и положено испытывать стыд, а потому что нарушила настоящие, свои. Мне стыдно перед собой и Кириллом.
Но я не сожалею. Это ужасно, но я не сожалею о том, что выбила его из равновесия. Я тоже, наверное, чудовище.
Но вот о том, что у него теперь такие раны, я сожалею очень.
В комнате сумрачно. Не могу понять сколько времени. На соседней подушке телефон и ключи от их квартиры. Пятый час вечера. Растерянно встаю.
Моего белого лохматого прикроватного коврика нет. Стекла все убраны. И стакана тоже нет. Дверь в комнату закрыта.
Распахиваю…
Овальный ковер из зала тоже исчез. Прибрано.
Как я не слышала всего этого?
На кухне коробочка из кафе, как из под небольшого тортика. Открываю. Сырники…
Кручу в руках телефон. Открываю его аккаунт. На звонок смелости не хватает. Не хватает не только смелости. Ощущение близости вернулось не до конца. И доверия — тоже. Я всё еще раздвоена. Хотя и понимаю головой, что равнодушный мужчина не сорвется так, как сорвался он. Но все пережитое тоже оставило во мне свой след. И эти эмоциональные реальности борются еще. Я знаю, какая победит в итоге. Пока этого еще не произошло.
Но мне очень больно от воспоминания его распоротых рук.
И я пишу.
“Привет… Как твои руки?”
Прочитано. Не отвечает. Нервно жду почти час его ответа. Но его нет.
И я опять начинаю злиться на него. Почему он требует от меня то, что не готов давать сам?
“Откуда мне знать, что все в порядке, если ты не отвечаешь?” — немного переформулирую я слова Арины.
“Мои руки — это последнее, что меня сейчас волнует, Саша. Я завтра позвоню. Будь дома, чтобы я тебя видел”
Ну что за человек?… Только в одну сторону его правила работают?
Вздыхаю.
В книге контактов этого телефона мало номеров. Добавился Аринин, исчез — Вадима. Набираю Арину.
— Привет.
— Привет, Арина. Как Кирилл?
Я слышу как он эмоционально ругается на заднем фоне, но слов разобрать не могу.
— Живой… — в ее голосе чувствуется нерв и напряжение.
— Почему вы так всегда отвечаете?! — начинаю сердиться и на Арину тоже. — Я слышу, что он живой. Я же спрашиваю о другом.