Моя гостиница, «Гертруда Хант», приняла Шона, потому что чувствовала, что он любит меня. Когда он обратился к гостинице, та повиновалась и попыталась обеспечить его всем необходимым, не спрашивая разрешения у меня. Где-то за последние пару недель, между борьбой с кланом инопланетных убийц и уходом за мной после того, как смерть семени гостиницы превратила меня в живого мертвеца, Шон стал хранителем. Он был хранителем меньше двух недель, а я — всего пару лет, и за это короткое время мы оба опасно приблизились к тому, чтобы нарушить основные законы, управляющие гостиницами. Теперь же Ассамблея хранителей, собрание видных хранителей, решило, что они хотят поближе посмотреть на меня и Шона. Отказаться от приглашения было невозможно.

— В глазах Ассамблеи, я пробыла хранительницей всего ничего, а ты и того меньше, — сказала я. — Я не хочу показываться перед ними в мантиях с иголочки.

Шон заключил меня в объятия.

— Все будет хорошо, — прошептал он мне на ухо.

Долгое мгновение я просто стояла в его объятиях.

— Что самое худшее может произойти? — спросил он.

— Они понизят «Гертруду Хант» до половины звезды, и никто больше никогда у нас не остановится. Без магии гостей гостиница зачахнет.

— У нас все еще есть Калдения, — сказал он.

Это была чистая правда. Когда-то Ее Милость была галактическим тираном, и она выбрала своим постоянным местом жительства «Гертруду Хант». Она заплатила за это изрядную сумму, но это не шло ни в какое сравнение с размером различных вознаграждений за ее голову.

— И Орро.

— Орро — персонал, а не гость.

— И твоя сестра и тупоголовый вампир.

И это тоже было правдой. Мод и Арланд полюбили друг друга. Что бы ни случилось, я была уверена, что они, в конечном итоге, окажутся вместе, и Дом Крар, клан Арланда, всегда будет останавливаться в «Гертруде Хант».

— И отрокары. — Шон поцеловал меня. — И торговцы.

Я вернула поцелуй.

Внизу, на кухне, что-то грохнуло, а затем раздался глухой рев.

— Огонь!

Должно быть, «Гертруда Хант» была достаточно обеспокоена, чтобы направить звук на нас.

Шон застонал.

— Он должен прекратить это делать.

— Пойду, проверю его.

— Постой…

Я провалилась сквозь пол, выскользнув из его рук, и приземлилась на кухне. Скольжение сквозь стены требовало практики. Шон воспринимал это как вызов.

Меня окутал аппетитный аромат мясного бульона. У плиты Орро ковырял что-то в большой кастрюле еще большей вилкой. Будучи двухметрового роста и покрытым 30-сантиметровыми иглами, шеф-острошип напоминал чудовищного ежа. Он повернулся ко мне и разинул пасть, полную жутких клыков.

— Вода для чая закипела!

— Спасибо.

Я забросила заварку в стеклянный чайничек, добавила горячей воды из электрочайника и стала наблюдать, как она становится золотисто-коричневой. Орро увлекся нашим телевидением, где он открыл для себя телеканал «Еда» с кулинарным шоу «Огонь и молния» Гарри Киса. Гарри специализировался на латиноамериканской и мексиканской кухне, и когда у него все удавалось, он восклицал: «Огонь и молния!»

Орро сократил его до «Огонь!», которое он выкрикивал в самые неожиданные моменты, не давая «Гертруде Хант» расслабиться.

Я налила себе чаю в чашку и отхлебнула. Мммм… Тринадцать дней назад осада гостиницы наконец-то закончилась, и мы отпраздновали Рождество в день Нового года, опоздав на целую неделю. Завтра, 14 января, мы отпразднуем День Постояльца, самый старый из праздников хранителей. Можно пропустить Рождество и забыть про День Благодарения, но ни одна гостиница никогда не отказывалась отпраздновать День Постояльца. Надеюсь, у нас еще будет гостиница, чтобы отпраздновать это событие. Если все пойдет по плану, то сегодня вечером мы отправимся в «Каса Фелиз», большую гостиницу в Далласе, где будем присутствовать на собрании Ассамблеи и отвечать на неудобные вопросы…

В кухню вошел Тони. Высокий, загорелый и темноволосый, Тони Родригес производил впечатление человека безобидного. Иногда он выглядел сонным и слегка одурманенным. Иногда, особенно рядом со своим отцом, Брайаном Родригесом, который управлял «Каса Фелиз», его лицо имело выражение «даруй мне терпение», мгновенно узнаваемое любым подростком, которому приходилось терпеть лекции о неправильности своего жизненного выбора. Перспектива попробовать кулинарные шедевры Орро повергла Тони в возбужденное головокружение.

Что-то из этого точно было прикрытием, потому что Тони был ад-алом, хранителем Ассамблеи и исполнителем ее решений. Но в основном это был настоящий Тони. А сейчас Тони выглядел так, словно хотел оказаться где угодно, но только не здесь.

Мой желудок сжался.

— Что случилось?

— У меня хорошие новости и плохие.

— Сначала давай хорошие.

В кухню вошел Шон.

Тони присел на краешек обеденного стола.

— Хорошая новость заключается в том, что нам не нужно ехать в гостиницу моего отца, потому что ваша встреча с Ассамблеей откладывается.