Шрифт:
Авери безропотно поплелся в ванную и тут же вернулся.
– Я все сделал, Ша.
В его голосе не осталось и следа ярости. Он говорил понуро и устало.
– Молодчина. Теперь залезай обратно. Можешь прилечь, если хочешь.
Калиша села, уложила ноги Авери к себе на колени и похлопала по кровати рядом с собой. Люк присел и спросил новенького, все ли у него нормально.
– Наверное, да.
– Не «наверное», а нормально! – воскликнула Калиша и вновь начала гладить мальчишку по волосам. Люк чувствовал – может, он ошибался, а может, и нет, – что между ними что-то происходит. И это что-то доступно только им. Некий внутренний обмен.
– Ну давай. Расскажи ему свой гребаный анекдот, а потом сразу на боковую.
– Ты сказала плохое слово.
– Угу. Валяй.
Авери посмотрел на Люка.
– Охотник гулял по лесу и увидел голубые ели. Присмотревшись, он понял… Что он понял?
Люк хотел сообщить Авери, что анекдоты про голубых в приличном обществе больше не рассказывают… Впрочем, приличным обществом тут и не пахло.
– Сдаюсь.
– Он понял, что голубые не только ели, но и пили!
– Ага. Почему курица перешла дорогу?
– Чтобы попасть на другую сторону?
– Нет. Потому что дура. Все, спи давай.
Авери хотел сказать еще что-то – может, вспомнил очередной анекдот, – но Калиша тут же шикнула и принялась снова гладить его по волосам. Ее губы беззвучно двигались. Авери начал клевать носом. Глаза его осоловели, веки медленно закрылись, на секунду открылись, снова закрылись… И больше уже не поднимались.
– Ты что-то с ним сделала? – спросил Люк.
– Просто спела ему колыбельную. Мне мама такую пела. – Она говорила тихо, почти шепотом. – Вообще-то мне медведь на ухо наступил, но когда поешь мысленно, мелодия, похоже, не имеет значения…
– А мальчик, кажется, не слишком сообразительный, – заметил Люк.
Калиша уставилась на него долгим укоризненным взглядом – тем самым, от которого Люк моментально заливался краской (как полчаса назад, когда она застала его за разглядыванием голых ног Хелен).
– Для тебя, умник, весь мир не слишком сообразительный.
– Нет, я не такой, – возразил Люк. – Просто…
– Ладно, расслабься. Я поняла, что ты хочешь сказать. Нет, у него с мозгами все в порядке. Тут другая проблема. Такие сильные ТЛП-способности ничего хорошего человеку не дают. Обычные люди, которые не умеют читать мысли, почти с рождения начинают…
– …считывать намерения окружающих?
– Да. Без этого нам не выжить среди людей – нужно понимать, что означают выражения лиц, интонации. Одних слов мало. Чтобы пережевывать твердую пищу, нужны зубы. Здесь то же самое. Наш бедный дурик – как Топотун из диснеевского «Бэмби». Его зубами только траву и можно жевать. Сечешь?
Люк ответил утвердительно.
Калиша вздохнула.
– Институт – не самое лучшее место для таких топотунов. А с другой стороны, какая разница? В конечном счете мы все угодим на Дальнюю половину.
– Какой, говоришь, у него дар? Ну, по сравнению с твоим.
– Просто огромный. Он раз в сто круче меня. Здесь нам всем измеряют уровень НФМ – я один раз заглянула в ноутбук доктора Хендрикса, – и, похоже, это какая-то очень важная штука. Самая важная. Ты у нас эрудит, может, слыхал, что это за фигня такая?
Люк не слыхал, однако решил узнать. Если, конечно, у него не отберут компьютер.
– В общем, у парня этот показатель зашкаливает. Мы с ним разговаривали! Мысленно! Реальная телепатия, прикинь!
– Ты ведь и раньше общалась с ТЛП, хоть они и реже встречаются, чем ТЛК. Не в обычной жизни, так здесь, в Институте, уж точно.
– Ты не понимаешь. Наверное, просто не можешь понять. Это как слушать музыку, когда звук почти на минимуме. Или как пытаться разобрать разговоры гостей во дворе, когда сам стоишь на кухне и рядом гремит посудомойка. Иногда за шумом вообще ничего не различить. А тут… тут все было как в кино! Обещай, что позаботишься о нем, когда меня не будет. Да, черт, он Топотун, и что? Лично я понимаю, почему он ведет себя как дитя малое. Просто ему до сих пор все слишком легко давалось.
Люка зацепили слова когда меня не будет.
– А тебе… тебе что-то сказали про Дальнюю половину – типа, уже пора? Морин сказала?
– Зачем говорить? И так все ясно. Вчера надо мной не ставили опыты. И уколов тоже не делали. Это верный знак. Ника тоже забирают. Джордж и Айрис еще какое-то время здесь побудут, наверное.
Она ласково схватила Люка за затылок – он снова ощутил знакомое покалывание.
– Щас я буду с тобой откровенничать, Люк, так что слушай внимательно. Если в Панкушке тебе нравится только то, как она виляет бедрами, пусть так оно и будет. Не влюбляйся. Здесь нельзя привязываться к людям. Рано или поздно они уходят, а тебя начинает колбасить. Но об этой малявке ты просто обязан позаботиться. Я как подумаю, что Тони, Зик или сучка Вайнона начнут его лупить, мне плакать хочется.