– Сергей, мне нужен пистолет. «Марголин». И патроны к нему. Целевые.

– А могу я спросить - зачем? Кого ты собрался убивать? Только не втирай мне, что этот пистолет тебе для тренировок, ты будешь с ним стоять дома напротив нарисованной «мушки» и тренировать руку в пассивной стрельбе.

– Мне нужен «Марголин» - повторил я - и я за него заплачу. Хорошо заплачу! Сколько скажешь - в разумных пределах. Хороший, рабочий «Марголин» и патроны к нему.

– Заплатишь, говоришь?
– Аносов вдруг нахмурился, и тихо сказал - Пошел вон! И больше не приходи. Мне здесь не нужны убийцы! Пи-сатель!

«Писатель» он произнес с таким презрением и брезгливостью, что у меня по коже прошли мурашки. Интересно...а почему он ТАК это сказал? Кем он меня считает? Может гэбэшником, которого заслали для того, чтобы устроить ему проверку?

– Иди, иди, чего встал?
– Аносов поднялся, набычился, и шагнул ко мне, сжимая пальцы в кулаки - Или тебя выкинуть?

Я вдруг разозлился. Как бы я ни уважал Аносова, какие бы к нему не испытывал дружеские чувства - разговаривать со мной в подобном тоне я не позволяю никому! И потому...

– Ну попробуй, выкинь! Силы хватит?

– Сомневаешься?
– Аносов шагнул ко мне и попытался провести подсечку, которую я тут же заблокировал стопой правой ноги. Тогда он нанес два резких удара - один в солнечное сплетение, другой...собирался пробить пробить с левой в мою скулу, но пойманный в захват полетел через комнату и врезался в составленные у стены щиты с мишенями. Щиты хрустнули под тяжестью «снаряда», Аносов гибко, уверенно поднялся и снова пошел на меня.

– Провоцировать меня вздумали, суки?! А хрен вам! А я тебе поверил! Я тебя за друга считал! Твари!

– Стой! Стоять!
– приказал я командирским голосом, и Аносов вдруг замер, видимо сработал рефлекс. «Получен приказ - надо исполнять!» - Я расскажу тебе все. Клянусь. А потом решишь - стоит меня выгонять, или нет! Если ты считал меня своим другом - дай мне оправдаться! Если ты человек, конечно! А если вбил себе в голову какую-то херню и не хочешь меня слушать, я уйду, но ты упустишь узнать такую тайну, которую в этой стране, в этом мире знают считанные единицы! Ну, что, мне уйти, или ты успокоишься, и мы поговорим?!

Аносов подумал, постоял, потом кивнул:

– Поговорим. Только если ты врешь, и я это почую - вылетишь отсюда пробкой. И не думай, что победил меня! Я еще и не начинал...

Насчет последнего утверждения я бы поспорил, но...пусть так думает. Я не тщеславен. Он хорош - быстр, умел, но до меня ему как до Москвы раком. Тем более что разница в весе у нас килограммов двадцать, не меньше. Хоть я и сильно похудел за время занятий в спортзале, но сто килограмм во мне есть, это точно.

Я сел на стул, и начал:

– Мое имя Карпов Михаил Семенович.

– Знаю я!
– нетерпеливо махнул рукой Аносов - ближе к Делу!

– Не перебивай. Имей терпение!
– сурово бросил я, глядя в хмурое лицо собеседника - Будешь скакать и вопить - я никогда до сути не дойду. Итак, я Карпов Михаил Семенович, родился в 1970 году.

– Ты чего несешь?!
– снова не выдержал Аносов - Тебе что, год от роду?! Ты чего тут психического больного изображаешь?!

– Служил я в войсках специального назначения, в разведке - упрямо продолжил я, не обращая внимания на выкрики Аносова - Первая моя война - это Афганистан, туда я попал уже к самому концу войны. Там получил ранение и орден. Потом была учебка, чеченские войны. Я с детства занимаюсь стрельбой - у меня талант, я попадаю туда, куда целюсь, практически всегда. Этот талант заметили. И потом, на войне, я попадал туда, куда целился. После того, как я несколько лет прослужил в армии - я оставался по контракту - уволился, и устроился работать в ОМОН. Тем же снайпером. И снова попал на войну. А после вышел на пенсию, и спокойно жил в домике на окраине города, с женой и котами. Однако получилось так, что недобрым днем я на дороге попал в аварию, в результате которой оказался в этом времени. Или - в этом мире. Знают про меня ограниченный круг людей, называть их тебе не буду. Ну вот, вкратце, и все... Ах да! У себя дома я начал писать книги. Просто от скуки. Лежу себе в новогодние праздники, дочитываю книгу, которую скачал на ноутбук, и вдруг в голову приходит мысль - а какого черта я сам не напишу книгу?! Я ведь напишу лучше, чем этот осел, который запутался в событиях, в именах и следствиях! Если этого придурка издали - так чем я хуже?! Ну и написал. И как ни странно - моя книга понравилась издателям - сырая, наивная, стилистически не выверенная. И понеслось. С тех пор я написал более шестидесяти книг. Здесь я делаю то же самое - у меня после перемещения открылся дар: я помню все, что когда-то видел и слышал, в том числе и свои книги. Потому я просто вспоминаю и переписываю их заново. Тем и живу. И живу достаточно успешно. Вопросы есть?

– Более чем - есть!
– Аносов уселся за стол, пристально глядя мне в лицо. Теперь он не выглядел разъяренным и злым - удивленным, даже потрясенным - И все-таки, если ты такой... зачем тебе пистолет? Кого ты хочешь убить?

– Тебе назвать фамилии?

– Желательно!
– без улыбки ответил Аносов.

– Хорошо. Первый: Чикатило. Убил пятьдесят два человека - доказано судом. Из них: двадцать одного мальчика от семи до шестнадцати лет, тринадцать девочек от девяти до семнадцати лет, и восемнадцать женщин. По оперативным сведениям - убил более шестидесяти пяти человек. Убивал с особой жестокостью - откусывал соски, вырезал гениталии, вскрывал грудь и брюшину, выкалывал глаза. Раненых и мертвых насиловал, в то числе и в извращенной форме. Все преступления были совершены в период с тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, по тысяча девятьсот девяностый. Второй: Сливко. Гомосексуалист, педофил. Организовал в школе туристический клуб, пользовался большим уважением детей. Хороший психолог, дети его просто обожали. Он договаривался с каким-нибудь мальчиком, говоря ему, что снимает патриотический фильм, в котором фашисты пытают юного пионера-партизана, наряжал мальчика в пионерскую форму, а потом надевал на голову полиэтиленовый пакет и вешал. Когда дети теряли сознание, дергаясь в конвульсиях, он начинал их реанимировать. Когда те приходили в себя - они ничего не помнили. Есть такое свойство мозга - при сильных травмах наступает так называемся «ретроградная амнезия», то есть человек не помнит предшествующие этой травме события. А все мучения детей он снимал на кинокамеру. Первое убийство Сливко совершил второго июня тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Это был беспризорный подросток. Он умер в петле. Сливко разрубил его тело на части и выбросил в реку. Второе убийство - 14 ноября тысяча девятьсот семьдесят третьего года, то есть - скоро, через два с небольшим года. Это будет мальчик, Саша Несмеянов, пятнадцати лет от роду. Всего Сливко убил семь детей. Все убийства снимал на камеру, а потом, глядя на мучения повешенных, наслаждался, занимаясь мастурбацией. Родители сами приводили к нему детей. Ведь он заслуженный учитель РСФС, организатор туристического клуба Чергид. Депутат горсовета. Он занимался этим двадцать один год.

Я замолчал и посмотрел на Аносова. Тот сидел с каменным лицом, уткнувшись взглядом в столешницу, и на его щеках играли желваки . Так мы сидели минуту, или больше, и первым нарушил тишину Аносов:

– Допустим, это правда. Почему именно «Марголин»?

– Все остальные стволы - громкие. «Марголин» на порядок тише. Кроме того - если пуля попала во что-то твердое, например в голову - идентифицировать ее невозможно. Мягкий свинец деформируется настолько, что ни один эксперт не сможет определить, из какого пистолета она выпущена. Главное - подобрать гильзу. А если сделать еще и глушитель...