— Вы не посмеете?! — Прохрипел тот.

— Очень даже посмеем! — Скрипучим голосом, ответил Найлус.

— Доминник Курил, время пошло. — Сказала я.

Турианец попятился, но мои ребята взяли его на прицел.

— Вы подождёте с нами, старший надзиратель. — Рыкнул брат. И Курил застыл столбом, в чувствах его царил откровенный ужас.

— Чего он так боится? — Подумала я. И, отключив вокодер, сказала: — Ребята, Курил в ужасе, чем это вызвано я не понимаю, но может произойти всё что угодно, так что…

— Поняли тебя. — Ответил за всех Дроу и навёл миниган на тюремщика.

Джек «Подопытная Ноль» («Чистилище», Нормандия SSI-1 31 мая 2385 г.)

Её разбудили тихие голоса, судя по ним, одним из говоривших был турианец, а вторым человек. Во всём её теле, чувствовалась предательская слабость, точно такая, как бывает после заморозки в криокамере. Джек приоткрыла глаза, пытаясь сквозь ресницы разглядеть, что происходит вокруг. Видно было плохо, в глазах стояла муть и плавали цветные пятнышки.

— Суки! — Проползла мысль, — Чего им опять от меня нужно? Опять насиловать собрались? Мало я их передавила, видимо ублюдок Курил, всё никак не успокоится в надежде сломать меня. Но, пока не очухалась, послушаем, что треплют эти двое.

Судя по разговору, это надзиратели, и голос одного из них, казался ей знакомым. Наверное, это Роб, он единственный не пытался залезть ей в трусы, пользуясь беспомощностью.

— Хэй Гарт, что происходит? Нахера Нулик разбудили?

— Почём я знаю, Роб. Мож опять этот скотина Курил, будет её ломать?

— Да что же он не успокоится-то никак? Пристал к девке, как клещ, ясно же, что на неё это не действует. Только подопечные дохнут, а ты сам знаешь, что у нас подушевое финансирование. Есть ЗеКа — есть бабло, нет ЗеКа — нет бабла! А она нам так их всех передавит, из каких фондов деньги получать будем, а?

— Что ты до меня доебался? Ты это у Курила спроси, по мне лежала она в криокапсуле и лежала бы дальше. Так нет, разбудили, и караулить эту бестию поставили. Глянь там, мож пора фиксировать, а то вскочит, будешь потом свои кишки с потолка отскребать! Иди, глянь!

— Да не вскочит она, с момента разморозки только три часа прошло, после криостазиса часов семь очухиваются и то потом пару суток как ватный, а здесь…

— Ну, смотри сам, Роб.

Послышались шаги и, на неё упала тень.

— Не, ну какая цыпка! Куколка прямо, загляденье. Татухи бы только убрать, и было бы вообще ништяк. И фигурка и лицо. — Сказал Роб, стоя рядом.

— Ага-ага, и полный пиздец в голове! Ты её ещё поцелуй, а я погляжу, как ты через всю комнату пролетишь! Ха-ха-ха, вот это наверное, будет зрелище.

— Да пошёл ты, Гарт. Ничего ты в человеческой красоте не понимаешь, котяра драный.

— Сам ты котяра, Роб, только блудливый. На пересадочной станции, наверное, всех шлюх через себя пропустил. Ни одной не оставил без внимания?

— Нормальные у мамки Жулы девочки, не наговаривай на неё. А то, что всех попробовал, то да, это да.

— И кто лучше?

— Все хороши по своему, и наши и ваши и синенькие и даже четырёхглазки! Ах какие девочки, конфетки и недорогие самое главное.

— Так что тебя на Джек-то тянет, адреналинчика в жизни мало?

— Не, Нулик настоящая, если бы, не была такая психованная, выдернул бы её отсюда и слинял куда-нибудь.

— Куда бы ты слинял?! Да если бы она не была такой, хера бы она сюда попала. А ты поди влюбился в эту бестию?! А, Роб?

— Да пошёл ты, Гарт. Мне её просто жалко, несчастная по сути девка. Вся жизнь набекрень, говорят, она из какой-то лаборатории Цербера сбежала, а там над ней много лет измывались, вот и получилось этакое чудо. Да и остальные её дела, больше на дурь от страха и безысходности похожи, чем на что-то осознанное.

— Да ты прям психолог, Роб.

— Станешь тут, с таким-то контингентом. Один другого отмороженней, знаешь, большую часть этих, я бы лучше замочил. И людям и галактике, куда спокойней бы было.

— Тут я с тобою согласен, вот уж паноптикум уродов. И откуда только берутся, неужели их матери рожают?

— И не говори. — Ответил Роб, отходя от её койки.

Некоторое время надзиратели стояли молча, но вот откуда-то снаружи, донёсся шум.

— Ты слышишь, Гарт?

— Слышу, что за херня?