– Это не может ждать, – я направляюсь в свой кабинет, – нам надо поговорить, и мы поговорим, сейчас.

Ее губы сжимаются в твердую, тонкую линию, и она чрезмерно драматично бросает пальто и сумочку на стол Софии, прежде чем направится за мной.

***

– Твой отец не захотел бы в этом участвовать, – она выгибает шею, уже в третий раз, чтобы взглянуть на закрытую дверь моего кабинета, после того как я предложил ей сесть на черный кожаный диван, прежде чем сесть самому. – Он бы все это не одобрил.

Я расстегиваю пиджак.

– Когда ты в последний раз с ним говорила?

– Почему ты спрашиваешь? Не имеет значения, когда я с ним разговаривала.

Вообще–то имеет.

С тех пор, как они развелись больше десяти лет назад, их отношения качнулись, как маятник, от обожания до презрения, граничащего с ненавистью. Обычно в игре последнее, с тех пор, как мой отец преподнес должность в компании своей последней пассии в полное обозрение моей матери.

Его случайные связи были с девушками моложе меня, которые рассматривают его как ступень на лестнице к успеху. Ни одна из десятков женщин, с которые флиртом пробивали себе путь в жизнь моего отца, не продержалась дольше нескольких месяцев.

– Ты знаешь, как я ценю твой вклад, мама, – я откидываюсь на спинку стула, желая, чтобы язык моего тела передал такой же смысл, как и мои слова. Я всякими сложными способами, путем многих проб и ошибок понял, что единственный способ справится с Джанной Фостер – это заставить ее почувствовать себя незаменимой и ценной. – Также ты знаешь, что я не нанимаю новых дизайнеров на данный момент.

В раздумье она трет свой лоб. Движение убирает в сторону несколько прядей ее темно–каштановых волос. Моя мать никогда не скрывала свою погоню за молодостью. Она первая в списке, по крайней мере, у трех престижных пластических хирургов Манхэттена. Ее усилия вернуть себе молодое лицо, забрали у нее то естественное сияние, которое я видел, когда я был ребенком. Я помню, тогда думал, что она была самой красивой женщиной, которую я когда–либо видел. Теперь, когда я смотрю на ее идеальное лицо, я вижу потрепанную изнутри, постоянно находящуюся в руках времени, женщину.

– Твой отец тебя надоумил? Ты об этом?

Это коварная тактика, которая направлена на то, чтобы прервать разговор на полпути. В перетягивании каната, который все еще есть и продолжается расторжением их брака, мои родители смотрели на моих двух братьев и меня, как на главный приз. Когда мы отказались принимать, чью–либо сторону, она усилила игру. Теперь, когда есть связанный с нами бизнес, она во всем обвиняет моего отца. А он, тем временем, слишком занят своей двадцатилетней девушкой, и даже не помнит, что компания все еще существует.

– Речь идет о Данте Кастро, – я останавливаюсь на мгновение, прежде чем продолжить, тщательно обдумывая следующие свои слова. – Он талантливый дизайнер, но у нас нет места для него. Тебе нужно отменить предложение, которое ты ему сделала.

После моих слов, ее челюсть напрягается.

– Я не сделаю ничего подобного. Я уже позвонила нескольким своим друзьям, чтобы сообщить, что он возглавит мужской отдел.

По последним подсчетам, она позвонила своим контактам в четырех ведущих модных журналах. Каждый из которых обратился ко мне в последние два часа, чтобы узнать мою реакцию на объявление, что моя мать обеспечила работой неизвестного дизайнера, чьи таланты сомнительны, но это заставит ревновать моего отца. Я не собираюсь передавать бразды правления над нашей мужской линией одежды кому–то, чьей гордостью является проектирование футболок с логотипами любителей скейтбординга.

– Ты должна позвонить ему прямо сейчас, – я слегка нажимаю пальцами на ее левое колено, – Он нам не подходит.

– Он нам идеально подходит, – она начинает дуться, выпячивая вперед нижнюю губу. – Габриэль, я уже сделала объявление. Как это будет выглядеть, если я не дам ему эту работу?

Я шумно втягиваю воздух, желая сказать ей, что вакансия уже занята одним из самых креативных дизайнеров в современном мире. Это плохо скажется на ее глухих, а теперь еще и расстроенных ушах.

– Дай мне слово, и я заставлю его исчезнуть до официального анонса.

– Сделай это, – говорит она, разглаживая ткань своих темно–синих брюк. – Исправь это так, как ты всегда делаешь.

Глава 3

Айла

Я нервно шарю в своем смартфоне, пока мы сидим в приемной «Фостер Энтерпрайзес». Сесилия прилипла ко мне со своим планом: доставить открытые коробки со скользящими кружевными подвязками в кабинет мистера Фостера.

Мы буквально запихивали сумки Liore в багажник такси рядом с магазином. Короткая мысль о том, что теннисные туфли, которые уже находились в тесном пространстве, пахли, как труп человека, промелькнула в голове, но Сесилия так нервничала, что забыла, что я еду с ней.

Мы сидим здесь почти тридцать минут, и как минимум двадцать Сесилия потратила на что–то вроде репетиции, которая звучала, как ночной рекламный ролик о неоспоримых заманчивых качествах подвязок с безумно завышенными ценами, которые мы принесли.

Если бы она удосужилась спросить о моем мнении, но она не спросила, я бы сказала ей, что если одно единственное, что требует мистер Фостер, это честность, критика о качестве материалов и о расположении крючков для зажимов – это было бы на первом месте в моем списке.