— А через два часа — поезд обратно! Так и не придется мне отведать варненского мороженого! — восклицает она.

Во всем — повод для неудержимого смеха.

Эти взрывы двойного хохота будят город.

Здание почты возникает по дороге к морю, словно воплощенный укор. Нужно позвонить. В такой час быстрее соединяют. В это время полусна расстояния сокращаются, столица приближается к провинции, и голоса звучат громко и ясно…

Двое забираются в тесную кабинку. Но эта близость не радует их. Ведь они разделены телефонной трубкой, в которую струится сковывающее родительское присутствие.

— Алло, алло! Мама! — Чтобы придать себе уверенности, девушка говорит очень громко. — Это я!.. Я из Варны!.. Да, говорю из города Варны!.. Да… Я здесь с одним моим другом…

Бранко слышит скороговорку материнского голоса и вздрагивает. Снежа смеется, и пряди ее вздрагивают. Только она одна умеет так смеяться! Девушка отводит трубку от губ и обращается к Бранко:

— Мама спрашивает, не поженились ли мы? Что сказать?

Что-то режет его прямо по горлу. Но только на мгновение. И вновь девичий смех теплой волной смывает холодное острие его беспокойства.

— Скажи ей, что еще рано!..

Снежа снова обращается к матери. Сквозь пространство Бранко улавливает интонации голоса своей матери. Все та же мысль о самом страшном, что может произойти с ребенком.

Внезапно связь прерывается. Вместе с трубкой девушка с облегчением оставляет все материнские вопросы и тревоги.

Они выходят на улицу — как освобожденные из карцера.

Теперь они отправляются к морю. Оно встречает их своим соленым широким дыханием. Какой простор для груди, еще прежде, чем наступает простор для глаз!

Неподалеку слышится иностранный говор.

— На родине полно иностранцев! — шепчет она.

Новый повод для хохота без памяти.

Но море заставляет их онеметь.

Игра в рабов

Восходит солнце, мокрое, выкупанное в морской бездне. Они уже не могут вспомнить, зачем приехали сюда. Кафе с вкусным мороженым давно открыты. Но детские причуды отступают перед взрослыми желаниями.

Они прогуливаются по берегу.

Держатся за руки.

Он все откладывает поцелуй. До следующего шага. До следующей волны.

— Давай поиграем!

Нужно было проехать всю ночь, из одного конца страны в другой, чтобы наконец-то приблизиться друг к другу.

— Когда я была маленькая, мы играли в рабов.

— Девчонки всегда придумывают жестокие игры.

— Рабовладельцу очень легко! — поясняет она.

— А рабу?

— Пусть сначала ты будешь рабовладельцем!

— Тогда я тебя свяжу! — Он заводит ей руки назад и связывает легонько носовым платком. — Моя рабыня!

— Ты можешь приказать три раза!

— Первое…

— Нет, второе! Первое я уже исполнила!

— Почему? Разве ты приехала со мной в Варну по приказу? Добровольно ведь! — сердится он.

— Да нет, первое было то, что ты меня связал!

— А второе: я тебя поцелую! — приказывает он скорее самому себе, чем ей.

Девушка закрывает глаза и подносит ему свои губы. Он не так представляет себе их первый поцелуй. В уголках ее губ — озорная усмешка. Вкус порабощения. Он целует ее. Она не отвечает.

— Поцелуй меня! — просит он.

Теперь она отвечает нежно, будто только того и ждала. Он забыл и море и целый мир. Но она уже вырвалась из его объятий.

— Все! Это было третье!

Он ошеломлен. Его разыграли. Только теперь он замечает, до чего же она красива! Морской ветер откинул волосы и раскрыл ее лицо. На голубом фоне моря — это темно-смуглое лицо, словно осколок южной ночи.

— Развяжи меня!

Дрожащими пальцами он распутывает узелок. Снежа отпрыгивает, как тигренок. Черные волосы блестят.

— А теперь я — рабовладелец! — Блеск глаз.

Он медленно подносит руки. Она покачивает тяжелой гривой.

— Нет!

Гордая самодержица! Придумала мучение более царственное.

— Раб с развязанными руками! — провозглашает она.

Она смотрит вдаль, вслушивается в плеск волн — что-то они ей подскажут? Он ждет, и сердце его сжимается. Только бы не унижаться, не вставать на колени!

— Первое! — Она произносит медленно, наслаждаясь своей властью. — Принеси мне море в горсти!