— В Кровавом Договоре, — прорычал падший космодесантник с ужасно спокойной вежливостью, — не убивают своих.

Когда Наутака схватил добычу, загудел болевой модулятор, погребенный в задней части мозга. Арногаур чувствовал, как глубоко вонзающиеся гвозди посылают в плоть его разума щупальца ядовитого электричества. Омерзительное наслаждение охватило космодесантника, опытными пальцами дергая за ниточки нервной системы.

Пойманный им человек отбивался и дрыгал ногами, беспомощный, словно ребенок. У Наутаки не было времени на всю эту бессмыслицу.

— Ты слышал меня, — повторил арногаур, с такой же рафинированной вежливостью, как и прежде. Впрочем, на этот раз воин весьма умело не позволил дрожи нейрохимического наслаждения нарушить его речь. — А теперь отвечай на обвинения.

Наутака обходительно ослабил хватку на горле смертного, чтобы ничто не мешало этому заседанию военно-полевого суда.

— Я из Кровавого Договора! — прохрипел солдат. — За архонта! За Гаура!

«Печальная картина, — подумал арногаур. — Многочасовая охота завершается столь скучными и очевидно лживыми клятвами».

— Слова, — ответил он вслух. — Слова из-под маски, которую ты не вправе носить.

Сорвав гротескную личину с головы Маугра, космодесантник услышал кожистый треск рвущейся плоти — застежка с одной стороны не раскрылась, и Наутака оторвал человеку ухо.

Ну что ж, бывает. Арногаур, по-прежнему стоя на крыше танка, швырнул стрелка на расколотое покрытие скалобетонного проспекта; раздался хруст, и стрелок замер, превратившись в безжизненный мешок сломанных костей.

Затем космодесантник направил болт-пистолет в открытый люк, на вонючих подонков человечества, сжавшихся в тесном, пропотевшем нутре боевой машины. Солоноватый смрад обгаженной одежды и немытой плоти был настолько густым, что напоминал туман.

— Задний ход, — приказал Наутака. — Проезжай по телу своего брата.

— Мой го…

Вздрогнув, болт-пистолет послал заряд в позвоночник водителя, и танкист разлетелся на куски с хлопком, достаточно громким, чтобы разорвать барабанные перепонки остальных. Жизненные соки и клочья человеческого мяса окрасили каждый сантиметр внутреннего пространства танка, закапали с крыши мелким дождем. Всё, что осталось от смертного — выше пояса, почти ничего — тяжко сползло с водительского трона, с влажным шлепком рухнув на пол.

Арногауру показалось, что он смотрит в алое брюхо какого-то огромного зверя.

— Проезжайте по телу своего брата, — повторил Наутака. Сомнительно, что уцелевшие могли слышать приказ — после детонации болт-заряда в таком узком пространстве у них уже текла кровь из ушей, — но космодесантник предполагал, что смысл танкисты уловят.

Спустившись по лесенке, заряжающий с гримасой отвращения разместился на окровавленном водительском троне. Танк издал несколько нездоровых, придушенных звуков, вхолостую скрипя передачами.

— Вы меня утомляете, — предупредил Наутака.

Боевая машина сдвинулась с места, дала задний ход в виде серии судорожных толчков, прокатилась по трупу Маугра и превратила его в красное месиво на левой гусенице.

Четыре уцелевших солдата — как мимолетом и без интереса подметил арногаур, один из них был калекой, приживленным к своей турели — смотрели вверх широко распахнутыми глазами, в которых читался вызов. Они обладали некоторой отвагой, что заслуживало уважения, и никто не оказался глуп настолько, чтобы потянуться за оружием.

— Выберите одного из вас, — приказал космодесантник, убирая болт-пистолет и запуская цепной топор.

То ли заряжающий оказался единственным, кто мог услышать приказ, то ли единственным, достаточно храбрым, чтобы принести себя в жертву ради собратьев. Как бы то ни было, именно он взобрался по лесенке, ведущей к казни.

Протянув руку, Наутака помог солдату подняться. Да, он был весьма заботливым.

— Твой череп я принесу Владыке Гауру, а остальные, по милости Кровавого бога, отправятся в ту или иную загробную жизнь, ожидающую во владениях Кхорна. Затем я оставлю их тела гореть в смердящем танке под нашими ногами — выйдет вполне подходящий погребальный костер. Но ты, за проявленную храбрость, станешь напоминанием о судьбе вашего изменнического экипажа.

Объявив приговор с поистине безграничной учтивостью, Пожиратель Миров добавил:

— Это честь, пусть невеликая и не такая, которой ты мог бы насладиться, но всё равно честь. Постарайся помнить об этом, когда опустится топор.

— Но мы…

— Я отведал серого вещества вашего мертвого сирдара и разглядел фрагменты его жизни в мясе, которое вы пытались осквернить. Что более важно, я увидел, как закончилось его существование. Ты был там, Керет, как и Маугр, и все остальные. Эрек смотрел всем вам в глаза, когда вы убивали его, так что избавь меня от ненужных протестов. Пусть это послужит уроком, человечек — в Кровавом Договоре не убивают своих.