— Здравствуй, сынок. Ты стал совсем взрослым. И совсем худым, — майор узнал знакомое ворчание. — Мать совсем тебя не кормит, что ли?

— Кормит, да не в коня корм, — в ответ засмеялся сын и громко добавил, обращаясь к вылезающим из капсул бойцам: — Господа, после совещания с Советом прошу всех оставаться в комнате встреч, мне необходимо ознакомить вас с некоторыми деталями вашего нового снаряжения.

На поверхности снова была зима, но на этот раз солнечная и белоснежная. Бульдозер пробил выход через огромный сугроб, образовавшийся около шлюзовых ворот, и замер в направлении на РЛС. Следом выкатилась Коробочка, и Внешние взяли скрывающую шлюз скалу в кольцо. Вторым рейсом на поверхность доставили группу техников, приступившую к установке передатчика энергии. Тринадцатый стоял на борту бульдозера и в бинокль осматривал местность. Сейчас назвать простирающуюся вокруг снежную пустыню мертвой было уже нельзя. Судя по снежному покрову, снегопад закончился несколько дней назад, и вдали, у кромки заснеженной растительности, можно было заметить цепочки различных следов, больших и маленьких, ненадолго выходящих из поросли на открытое пространство и возвращавшихся обратно. Видимо, населявшие руины леса существа за что-то не любили эпицентр некогда прогремевшего здесь взрыва.

— Какая все-таки красивая это штука — небо! — молодой Серебряков подошел к отцу, сидевшему за рычагами бульдозера. — За пятнадцать лет я уже почти забыл, как оно выглядит.

Четвертый недовольно покосился на сына:

— Вот посмотрел и будет. Возвращался бы ты, сынок, обратно. А то будешь вместе со мной изображать мороженую говядину.

— Не волнуйся, папа, — засмеялся молодой ученый, — мне ничего не угрожает, ты же знаешь, я сам разрабатывал эти скафандры.

Тринадцатый окинул взглядом щуплую фигурку в серебряном скафандре. Да, голова у парня действительно была светлая. Приборы показывали уровень заражения в десять тысяч рентген в час, а индикатор опасности скафандра задорно горел зеленым цветом под отметкой «ноль». Кто бы мог подумать, что такое возможно.

— Зачем тебе надо было самому вылазить сюда? Техники и без тебя бы справились, — не унимался Четвертый.

— С оборудованием радиокомплекса могут возникнуть нестыковки, мне лучше присутствовать при этом самому, — уклончиво ответил сын и замолчал.

Через три часа все необходимые работы в зоне шлюза были закончены, и техники вернулись в бункер. С Внешней группой осталось только трое молодых специалистов, включая младшего Серебрякова, и маленькая колонна привычно направилась к РЛС. Железный паук стоял на своем месте, слегка присыпанный снегом, рядом возвышалась радиомачта, увешанная серыми тряпками, а тараканий куб был накрыт сугробом с тысячами знакомых отверстий. Тринадцатый усмехнулся и подмигнул Четвертому:

— Вес на своих местах согласно боевому расписанию.

Четвертый хмыкнул в ответ. Майор вышел из кабины бульдозера на борт и поднял бинокль. Снег вокруг тараканьей колонии был покрыт следами миллионов крохотных лапок. И лишь с одной стороны следов не было. Со стороны РЛС, ближе всего обращенной к радиомачте. Расчет оказался верным, летучие мыши зорко следили за каждым движением в логове насекомых, и выходящие наружу со стороны радиокомплскса тараканы первыми попадали под удар. Тринадцатый закинул за плечи ранец огнемета и спрыгнул в снег.

— Вы куда? — озадаченно спросил Серебряков-младший. — Зачем вам это? — он с тревогой смотрел на раструб огнемета.

— Пойду навещу старых друзей, — улыбнулся майор, — невежливо приходить в гости без подарка. Смотри внимательно, тебе будет интересно, — с этими словами Тринадцатый направился к тараканьему кубу.

Остановившись на полпути между РЛС и колонией, майор поднял огнемет и дал долгую струю напалма, отсекая куб почти тридцатиметровой стеной огня, кровожадно взметнувшей в небо языки пламени. И тотчас же с растяжек посыпались серые тряпки, беспорядочно кувыркающиеся в хаотичном падении. У самой земли тряпичная куча с неуловимой для глаза быстротой превратилась в облако летящих идеально ровных пластин. Слитный взмах сотен крыльев сотряс воздух, дружный хлопок было слышно даже через гермошлем. Летающие пластины шлепались на землю поближе к огню, и вот уже сотни небольших серых мохнатых колобков тесно жались друг к другу, в несколько рядов окружив пламя со всех сторон. Тринадцатый обернулся. Молодой ученый зачарованно смотрел на развернувшееся действо. Майор подошел к нему и протянул бинокль:

— Вблизи они еще интереснее. Только подходить не советую, — развернувшись в сторону Коробочки, Тринадцатый вышел в эфир ближней связи:

— Я — Тринадцатый. Техники могут приступить к работам.

Спустя полчаса огонь погас, и на растяжках радиомачты невидимая прачка вновь развесила свои мятые серые платки. Молодой Серебряков подошел к майору и знаком попросил перейти на защищенную внутреннюю частоту. Ученый рассказал об этом своем небольшом усовершенствовании еще в бункере, при подготовке к выходу. Переговоры на этой частоте могли слышать только люди, одетые в скафандры Внешней группы.

— Скажите, Тринадцатый, а когда можно будет отвлечь от охраны бронетранспортер? Нам пора выполнить самую важную часть операции.

— Бэтээр? Хоть сейчас. Пяти человек с огнеметами достаточно для охраны ваших техников. Эти маленькие грязные тряпочки в случае необходимости окажут поддержку намного более мощную, чем обычный крупнокалиберный пулемет. К ним даже медведь ближе пятидесяти метров не подходил, а ведь нам гак и не удалось убить ни одного из этих зубастых зверей, — майор вопросительно посмотрел на молодого ученого.

— Тогда поедемте немедленно. Нам надо туда, — Серебряков махнул рукой в сторону поросли, виднеющейся вдали. — Туда, где живут эти ваши медведи или кто-то еще. Чем больше, тем лучше.

Майор покачал головой и молча направился к бульдозеру. Щуплая фигурка ученого поспешила за ним, стараясь попадать след в след, чтобы не увязнуть в снегу. Физическая активность тяжело давалось обитателю бункера, не проходившему за день и полукилометра.

— Да нас там съедят! — изложил свое мнение Четвертый, узнав о направлении движения. — Вот этот самый белохвостый парень этим и займется! Куда нам с ним среди пней и обломков тягаться? — бушевал боец.