– Таким и должен быть зимний субботний день в Нью-Йорке, – сказала она, когда они, оба удовлетворенные, лежали рядом. – Искусство, спагетти, ром, любовь.

Он засмеялся и крепко прижал ее к себе. Как он жалел сейчас о годах полного воздержания. Но, может, и жалеть о них не стоит? Может, из-за этого воздержания он и был готов принять ее в свои объятия, был свободен только для нее одной.

– Я люблю тебя, – повторил он. – И хочу на тебе жениться.

Полежав неподвижно еще несколько секунд, она вдруг резко отстранилась, сбросила с себя одеяло и молча стала одеваться.

Ну, все, подумал он, я все испортил.

– В чем дело? – спросил он вслух.

– Ты затронул ту тему, которую я никогда голой не обсуждаю, – самым серьезным тоном ответила она.

Рудольф снова засмеялся, но этот смех уже не был таким беззаботным. Интересно, сколько раз эта красивая самоуверенная девушка со своими таинственными повадками обсуждала вопрос брака до него и со сколькими мужчинами? Он прежде никогда не испытывал чувства ревности, считая это бесполезным занятием.

Он наблюдал, как движется ее стройная фигура по темной комнате, слышал шорох ее одежды. Она прошла в гостиную. Что это, хорошее или дурное предзнаменование? Что лучше – лежать в постели или пойти за ней следом? Теперь он больше не скажет ей ни «я люблю тебя», ни «я хочу на тебе жениться».

Рудольф вылез из кровати и быстро оделся. Джин сидела в гостиной и возилась с радиоприемником. Голоса дикторов, такие гладкие, такие слащавые, странные голоса, совсем не те, которым поверишь, если этот голос произнесет «я люблю тебя».

– Хочется выпить, – сказала она, не поворачиваясь к нему и продолжая нажимать кнопки.

Он налил им бурбона, разбавил его водой. Она выпила его залпом, по-мужски. Интересно, кто из ее любовников научил ее этому?

– Ну, что скажешь? – Он стоял перед ней, чувствуя всю невыгодность положения просителя. Он был босой, без пиджака и галстука, прямо скажем – недостаточно пристойный наряд для такого торжественного объяснения.

– У тебя растрепаны волосы, – сказала она. – Но тебе даже идет такой беспорядок на голове.

– Может, не все в порядке у меня с языком? – спросил он. – Или ты не поняла, что я сказал тебе в спальне?

– Все я поняла. – Выключив радиоприемник, она села на стул, держа обеими руками стакан с бурбоном. – Ты хочешь жениться на мне.

– Совершенно верно.

– Пойдем-ка лучше в кино, – предложила она. – Тут за углом в кинотеатре идет фильм, который мне хотелось бы посмотреть…

– Не увиливай.

– Его демонстрируют последний день, а завтра тебя здесь не будет.

– Я задал тебе вопрос и жду ответа.

– Я должна быть польщена?

– Нет, почему же?

– Ну я на самом деле польщена, если тебе угодно знать. А теперь пошли в кино…

Однако она даже не попыталась подняться со стула. Она так и сидела наполовину в тени, так как единственная лампа освещала только одну сторону. Какая она все же хрупкая, беззащитная. Глядя на нее, Рудольф все больше убеждался, что поступил правильно и сказал ей в постели то, что и следовало ему сказать. И сделал он это не под мимолетным наплывом нежности в этот холодный день, а повинуясь своей глубокой, ненасытной потребности в ней.

– Если ты ответишь мне «нет», то разобьешь мне сердце.

– Ты веришь тому, что говоришь? – Она, глядя в стакан, пальчиком помешивала в нем густую жидкость. Ему была видна только ее макушка и блестящие в свете лампы волосы.

– Да.

– А если без преувеличений?

– Частично, – поправился он. – Сердце мое будет частично разбито.

Теперь засмеялась она:

– По крайней мере, кому-то достанется честный муж.

– Ты ответишь? – спросил он. Стоя над ней, он, взяв за подбородок, поднял ее голову. Испуганные глаза, в которых сквозило сомнение, маленькое бледное личико.

– В следующий раз, когда приедешь в Нью-Йорк, подари мне обручальное колечко.

– Это не ответ.

– Частичный ответ, – уточнила она. – Полный ответ ты получишь только после того, как я хорошенько все обдумаю.

– Но почему?

– Потому что я совершила поступок, который не делает мне чести, – объяснила она, – и теперь я хочу выяснить, как мне поступить, чтобы восстановить уважение к себе самой.

– Что же ты такого сделала? – Он, правда, не был уверен, что ему хочется узнать правду.

– Я оказалась в паршивой ситуации из-за своей чисто женской слабости. У меня была любовная связь с одним парнем, до тебя, а когда начался роман с тобой, я не порвала с ним. Таким образом, я делаю то, на что, как мне казалось, не способна. Сплю одновременно с двумя мужчинами. И он тоже хочет на мне жениться.

– Счастливая девочка, – с горечью в голосе сказал Рудольф. – А он случайно не та самая девушка, с которой ты делишь квартиру?

– Нет, ничего подобного. Девушка существует. Могу познакомить, если хочешь.