что не ударил, голоса и то не повысил... Хотя за ошибки наказывает изощренно.

Если бы не дурацкий запрет Совета на обучение калек чарам... если бы... Впрочем, мне и без ученической мантии неплохо живется. Во всяком случае, числиться

уборщиком в Школе, гораздо лучше, чем быть ежедневно избиваемым рабом вечно

пьяного горе-чародея. Это же из-за Ратьши, я чуть не улетел в небеса черным

дымом. В тот вечер, восемь лет назад, он в очередной раз нажрался, и избил меня.

От боли я почти потерял сознание. Вот тогда-то меня впервые и "накрыло". Помню, как после очередного удара, меня чуть наизнанку не вывернуло, а потом в небо

взметнулся смерч, и не стало ни Ратьши, ни его домика. Еще и буренку жреца, что

мимо забора топала, в небеса уволокло. Думаю, из-за нее-то, жрец меня на костер и

наладил, а вовсе не за "чернокнижие богомерзкое". Какое к скальным чертям

чернокнижие, если я тогда даже читать не умел?!

Правда, здесь, в Школе, я стараюсь не светить свои умения. Директор и учителя

знают, и ладно. Они-то язык за зубами удержат, в отличие от учеников. Те, только

собственные "тайны" хранить и умеют. Ну по крайней мере, они так считают.

А как вы хотели? Школа, это вам не Академия, здесь только начала Искусства

дают, и ментальная защита к ним не относится...

И вовсе я их мысли не читаю! Но когда чаромутов, буквально, распирает от

собственных "великих" секретов, вокруг которых постоянно вертятся их мысли, хоть на две сажени в землю меня закопайте, все равно услышу, а "закрываться" мне

Дракон запрещает. Приходится мучиться и терпеть.

– Где этот уборщик?!
– О, кто-то из учеников прорезался. А гонору-то, гонору! Ну, вот он я, чего надо-то? Стоит болезный, у входа в свою комнату, глазками блымает.

Никак, кто из однокашников подшутил... Если бы он сам чего натворил, так был бы

не в пример вежливей. Ученик меня заметил и, повелительно махнув рукой, нервно

притопнул расшитым сапожком.
– Шевелись давай! У меня там "лесники"

начудили... Ну да сам разберешься. Что б к моему возвращению было убрано!

Сказал и пошел... Тоже мне, белая кость, голубая кровь! Богатенький мальчик, сразу видно. А вот хамить не надо было, ой не надо! Здесь не тятькино подворье, можно и нос расшибить. Ну ничего, если за него "лесники" взялись, то спесь

собьют... и быстро.

– Немой!
– Всегда удивлялся, как Элька умудряется кричать шепотом? Я оглянулся

в поисках этой рыжей егозы, но коридор оказался пуст. И тут же услышал ее голос.

– Да не там. В комнате мы!

Однако! Я вошел в помещение... и застыл на месте. Все, абсолютно все

поверхности в комнате: мебель, вещи, люстра... были покрыты густым ковром

побегов глубокого изумрудного цвета, в котором легко угадывался южный тамарис.

Хм, а ничего, симпатично. Только... А где же Элька? Я почесал затылок, оглядел

скромное убранство комнаты и, не обнаружив искомого, повернулся к окну. Мать

моя! Мутный, сто лет не мытый витраж блеснул грустным взглядом зеленых глаз.

Ну, Эль! Недоучка дурная! Нашла из чего волшебное зеркало мастерить! Ведь

десятки раз им Ядвига талдычила: "Для создания волшебного ока, нужно

использовать только поверхности с постоянной отражающей способностью!". И вот

результат. Ночь закончилась, витраж стал прозрачным, и одна шибко любопытная

чудомутка оказалась заперта в куске раскрашенного стекла!

– Долго ты на нас глазеть собираешься?
– Прошипели из витража. Ба! Да она там

не одна. Небось, вся неразлучная четверка решила полюбоваться на мучения

жертвы их чувства юмора. Я усмехнулся.
– Чего лыбишься?! Зови нашего

"классного", пусть он нас расколдует!

Я выразительно постучал себя по лбу. Совсем чудомуты с катушек съехали. За

такой влет их же отчислить могут! Да и это их: "расколдует", тоже мне недоучки.

Каким местом они учителей слушают?

Быстро оглядевшись по сторонам, я схватил в шкафу, до внутренностей которого

не добрался тамарис, черный шерстяной плащ и, открыв фрамугу, закрепил его на

внешней стороне окна. Осторожно закрываем... Опа! Свободны пташки... Стоило