По дну ущелья протекал ручей – шире предыдущего, но не настолько, чтобы можно было назвать его рекой. За его валуны и коряги цеплялись мох и различные папоротники. В сыром, прохладном воздухе жужжали насекомые, а темные граниты и сланцы насыщались теплом солнца.

Почти весь день они обыскивали ручей и наконец решили идти дальше. Непреодолимый водопад вынудил их перебраться на другой берег и подняться на обрыв. Они перевалили через гребень, спустились в долину и остановились на ночлег.

В середине следующего дня, когда они осматривали уже четвертый каньон, в душе у Джон-Тома зашевелилось подозрение, что волшебный народец – не более чем миф, сочиненный старым, болтливым и зловредным грызуном специально для легковерных путешественников.

В конце запоздалого завтрака Мадж вдруг сорвался со своего сиденья – кочки, усеянной масляно-желтыми цветами, – и тявкнул от боли и неожиданности. Эхо возгласа раскатилось вдоль ручья.

Все вскочили на ноги. Розарык машинально ухватилась за мечи, Глупость съежилась, изготовясь к бегству, а у Яльвара на затылке вздыбилась шерсть. Джон-Том, хорошо знакомый с импульсивностью выдра, оставил посох на земле.

– Черт возьми, какая муха тебя укусила?

Мадж изогнулся штопором, пытаясь рассмотреть свой зад.

– Это точно, кореш, укусила, так ее растак. Эй, Глупость, не в службу, а в дружбу, погляди, крови нет? – Он поворотился к девушке спиной и легонько нагнулся. Она осмотрела поясницу, косматый хвост и участок тела, защищенный кожаными штанами.

– Ничего не видать.

– Да ты слишком далеко сидишь.

– Ах ты, извращенец мохнатый! – Девушка отодвинулась, бросив на выдра полный отвращения взгляд.

– Нет, правда, крошка. Я, конечно, не стану отвергать это обвинение, но ктой-то в самом деле покусился на мое филе.

– Лжец! На черта мне сдалось твое филе?

Писклявый, но твердый голос исходил из кочки с цветами. Джон-Том подобрался к ней на четвереньках и стал высматривать источник опровержения.

Крошечные ручки раздвинули стебли, такие же желтые, как и лепестки, и перед Джон-Томом появился некто крошечный, крылатый, женственный и ужасно перекормленный.

– Будь я проклят! – прошептал он. – Эльфиня-толстуха!

– Следи за языком, чудище! – Оскорбленная эльфиня тяжело, но не без грации перебралась на коричневую с красными продольными полосами колоду. – Да, знаю, у меня есть небольшая личная проблема, но я не терплю, когда мне о ней напоминают всякие большеротые люди.

– Виноват, – с притворным раскаянием произнес Джон-Том. – Ты эльфиня, правда? Из волшебного народца?

– Нет, – огрызнулась она. – Я портовый грузчик из Снаркена.

Джон-Том присмотрелся. Одеяние незнакомки напоминало вьющиеся жгутики осенней лавандовой паутины. На голове поблескивала миниатюрная тиара – сдвинутая набекрень, она закрывала глаз. Длинные локоны ниспадали до бедер. В левой руке эльфиня держала тонюсенький золотой жезл. Крылышки казались целлофановыми пластинками, испещренными красной финифтью.

– Нам сказали, – затаив дыхание, произнесла Глупость, – что вы способны нам помочь.

– Да ну? А какой мне в этом интерес? У нас своих забот хватает. – Эльфиня посмотрела на Джон-Тома. – Какая миленькая дуара. Красавчик, да ты никак музыкант?

– Он чаропевец, и очень могущественный, – сообщил ей Мадж. – Добрался сюда с того берега Глиттергейста за лекарством для старого волшебника.

– Болван он могущественный, а не чаропевец. – Эльфиня тяжело уселась на бревно, небрежно и совсем не аристократически раскинув ноги. По прикидкам Джон-Тома, она была дюйма четыре в высоту и почти столько же – в ширину.

– Меня зовут Джон-Том. – Он представил спутников.

Наступила неуютная пауза. Наконец юноша нарушил ее вопросом:

– А вас как зовут?

– Тебя не касается.

– Конечно, конечно, – произнес он уступчиво. – Не хотите помочь – не надо, только я не пойму, почему мы должны грубить друг другу.

– Что? Вежливый человек? Чушь собачья. – Эльфиня пожала плечами. – Ладно, лысотелый, черт с тобой. Я – Грельджен. Что, не звучит?

– Нет, отчего же. – Джон-Том дал себе зарок как можно бережнее обращаться с этой волшебной пинтой агрессивности.

– Толковый ответ. Найдется что-нибудь перекусить?

Яльвар запустил лапу в котомку.

– Кажется, немножко вяленой змеи осталось да несколько черствых булочек.

– Тьфу! – Плевок улетел вправо. – Я про настоящую еду. Фруктовый пирог, корзиночки со взбитыми сливками, крем-нектар, медовый бисквит…

– Кажется, я начинаю понимать, в чем ваша проблема, – сказал Джон-Том, осторожно выбирая слова.

– Да неужто, чучело грибоногое? У тебя, стало быть, все схвачено? Приколото и засушено? – Теперь Грельджен расхаживала взад-вперед по бревну, подчеркивая слова взмахами крошечных крыльев.