— Лавиния! — крикнула она своим хорошо поставленным голосом.

Девушка — если можно назвать девушкой двадцативосьмилетнюю старую деву — вошла в голубую гостиную, опустив голову, смиренно и смущенно глядя себе под ноги. Она знала, что, если тетя Камма зовет ее по имени, которое она получила при крещении, значит случай особый.

«Старая дева», — презрительно подумала Камма.

Но это она сама поставила девушку в такую ситуацию.

— Выпрями спину, дитя, — строго сказала она. — Ты собрала уже свои вещи?

— Думаю, что да, тетя Камма.

Она сказала это почти шепотом, униженно, словно прося извинения за свое присутствие в доме.

— Хорошо, ты ведь согласна со мной, что теперь самое время обзавестись собственным домом? Молодой даме не пристало жить всю жизнь с родителями или родственниками. У тебя будет прекрасная комната в одном порядочном доме, отвечающем высоким моральным требованиям, эти люди будут присматривать за тобой, и у тебя появится больше возможностей…

Они уже много раз говорили об этом. Вернее, Камма говорила и говорила одна своим решительным, полнозвучным голосом, вышколенным у преподавателя риторики, в то время как Винни лишь изредка повторяла : «Конечно, конечно…»

И вот девушка стояла перед ней, склонив голову, глядя себе под ноги печально и смиренно. Она не ощущала в себе ни самоуважения, ни воли к действию. Дело доходило до того, что ей даже не разрешали скорбеть о бабушке. Бабушка, несколько лет не встававшая с постели, пыталась все это время хоть как-то вдохнуть в Винни мужество, пожимая ее руку, посылая ей подбадривающие взгляды. Теперь же бабушки не было в живых, и Винни не с кем было поделиться своими мыслями, своей печалью. Тетя Камма сказала, что ей предстоит покинуть этот дом.

Она хотела и одновременно не хотела этого. Ей хотелось вырваться на свободу, жить по своему усмотрению и в то же время она не осмеливалась на это. Она знала, в какой семье ей предстоит жить. Это были люди во вкусе тети Каммы. Они должны были наблюдать за ней, копаться в ее вещах, следить за тем, чтобы она вела себя прилично…

Словно Винни когда-то вела — или собиралась вести себя неприлично!

Она не обучилась никакой профессии, поскольку все ее время было отдано работе по дому. Вот и теперь тетя Камма все устраивала так, что ей предстояло стать «помощницей хозяйки» в ее новом доме. И время ее работы по дому было распределено так, чтобы она не могла искать себе настоящую работу, учиться или посещать вечернюю школу. Ни о какой плате, разумеется, не было и речи. Короче говоря: ей предстояла та же самая жизнь, что и прежде, только на этот раз в чужом доме.

Винни вряд ли имела представление о своей внешности. Разумеется, она знала, что надеяться ей не на что: ее буроватые волосы оставляли желать лучшего, кожа была слишком бледной, фигура мешковатой, а вкус в одежде просто скандальным. Все это тетя Камма методично вдалбливала ей день ото дня, год за годом. Поэтому она и одевалась во вкусе тети Каммы — в старомодные платья мрачных расцветок, и уж конечно, Винни не дозволено было навешивать на себя всякие безделушки! Одна мысль о них внушала ей ужас. Ей надлежало пользоваться только тем мылом, которое нравилось тете Камме (и которое вызывало раздражение на слишком чувствительной коже Винни), а волосы она должна была расчесывать на прямой рядок и заплетать в две косы. Эта прическа никогда не шла никакой женщине даже немецкой Гретхен или Дирндль. Но об этом Камма Дален не подозревала.

Или все-таки она знала об этом?

— Сбегай-ка в ателье мод и купи для меня голубых ниток для вышивания, будь добра! — распорядилась она. — Я покажу тебе, как нужно вышивать. И поторопись, а то уже скоро придут люди за твоими вещами.

Винни тут же исчезла. В прихожей уже стояли те немногие вещи, которые ей предстояло взять с собой. Камма осмотрела их. Она сама выбрала все это. В основном это были никому не нужные, сломанные вещи.

Однако бабушка недвусмысленно распорядилась о том, чтобы изящный шифоньер с инкрустациями из дерева достался Винни. Это было ее наследство, хотя по многим причинам Камма не прочь была оставить его у себя.

О, как жалко ей было терять этот шкаф! Обойдя вокруг шифоньера, она провела рукой по его полированной поверхности. Он был заперт, и Винни получила ключ от бабушки. Осторожные намеки Каммы на то, чтобы посмотреть, что находится в шифоньере, остались без внимания.

Там могли лежать какие-нибудь ценные вещи, которые вовсе не должны были исчезать из этого дома…

Она наморщила лоб. Задняя стенка шкафа отходила немного в одном из углов. Возможно, это было результатом неосторожного обращения во время переноски. С присущей ей аккуратностью, она попыталась поставить отходящую часть на место. Она терпеть не могла никакого беспорядка.

И тут она увидела уголок желтоватого конверта, застрявшего в щели. Она осторожно вытащила его.

Должно быть, конверт этот выпал из верхнего ящика, потому что там же лежала пара прошлогодних рождественских открыток.

Конверт был большим и толстым — и, судя по виду, не слишком старым. Без адреса.

Она распечатала конверт и вынула свернутые пополам листки бумаги, не испытывая угрызений совести.

Строгое лицо Каммы залилось лихорадочным румянцем.

В конверте было завещание и письмо.