Он издал какой-то странный звук и провел большими пальцами по ее влажной коже.

– Вы, кажется, выдержали мой рассказ. Это ваша первая ошибка, потому что теперь вы завязли в общении со мной еще на какое-то время.

Он только что дал ей ответ на вопрос, который преследовал ее, – он так и не позвонил отцу.

Он убрал руки с ее лица, и Аннабел отодвинулась, чтобы он смог вылезти из машины. Она отдала ему трость и захлопнула дверцу. Все еще ощущая тепло и крепость его рук, она поспешно пошла вперед и открыла дверь на кухню. Когда они оба вошли, она заперла дверь на ключ и зажгла свет. Лукка подошел к раковине и попил воды из крана. Потом повернулся к ней.

Последняя порция таблеток начала оказывать свое действие – лицо уже не морщилось от боли. Глаза снова приобрели зеленый цвет без серых крапинок. У него, как и у отца, был крупный нос и сильный подбородок, но черты лица более точеные.

От его оливковой кожи исходило тепло. Коротко подстриженные волнистые черные волосы и дуги бровей. Губы больше не кривятся от боли, и она отметила, что рот у него чувственный.

– Когда уляжетесь, позовите меня.

– Я думал, что вы хотели собрать вещи и уехать.

– Я сделаю это завтра после работы. Но любой ветеран, покидающий госпиталь с посттравматическим синдромом, должен иметь кого-нибудь с ним рядом. По крайней мере на сегодняшнюю ночь.

Лукка этого не ожидал.

– Вы готовы во второй раз подвергнуться опасности?

– Как вы сказали прошлой ночью, вы не смогли бы, если бы и захотели, но вы этого не хотите. Я правильно вас процитировала?

– Perfetto.

– Хорошо. Значит, мы друг друга поняли. После того как вы удобно устроитесь, я положу вам между ног подушку – это облегчит боль, и к утру нога не будет так сильно болеть. Может, тогда вы мне скажете, когда собираетесь дать знать вашему отцу, что вы дома.

Он склонил голову набок.

– Я вам скажу сейчас. Если бы я не упал, то позвонил бы ему сегодня утром и попросил приехать сюда, чтобы мы могли поговорить. Но у меня слишком сильно болела нога. Я хотел быть в лучшем состоянии, когда стану сообщать ему о своих планах на будущее, зная, что ему эти планы не понравятся.

– Почему? Что это за планы? – Аннабел не терпелось узнать.

– Я считаю, что рожден быть фермером, но к тому моменту, когда мне исполнилось восемнадцать, отец и слышать об этом не желал. Он говорил, никто из рода Каведзали не работал на земле.

Он выложил ей все, что наговорил ему отец. Она и не догадалась бы о такой стороне характера Гвилио, не расскажи ей об этом Лукка.

– Семья моей матери трудилась на земле всю жизнь, и они были самыми счастливыми людьми, каких только можно себе представить. – Глаза у него засветились. – Мне нравилось ухаживать за растениями. Я многому научился от матери и ее родителей. Когда папа отправлялся на работу, я до школы вместе с мамой подрезал деревья или собирал фрукты. Делал все, что было нужно.

Лукка говорил об этом с явным удовольствием.

– Представляю, какая у вас тогда была замечательная жизнь, – сказала Аннабел.

– Не думаю, что мнение моего отца изменилось за эти годы, но я хочу жить именно так, и ему придется к этому привыкнуть. Если завтра я буду чувствовать себя достаточно хорошо, то позвоню ему.

Она кивнула.– Я сейчас вернусь – только возьму подушки.

Глава 3

Лукке было легко разговаривать с Аннабел, но тем не менее он почувствовал, что выдохся. Лечь в постель – это то, что ему сейчас необходимо.

Он почистил зубы и натянул серые спортивные штаны и белую футболку. Будь он в доме один, то обошелся бы без одежды. Не успел он об этом подумать, как появилась Аннабел в том же халате, что и прошлой ночью. В руках она держала две подушки и стакан с водой.

– Как вы догадались, что я уже готов?

Я не догадывалась. У меня свой отсчет. Не позови вы меня, я все равно вошла бы.

– Но тогда…

– Тогда я увидела бы вас голым, – сказала она и, подойдя к правой стороне кровати, поставила стакан около флакона с таблетками.

Он нее пахло… свежим лимоном.

– Боюсь, вы себе не представляете, какое количество мужчин – тощих, толстых, старых и молодых – я переодела в больничную одежду, не говоря уже о мытье в душе. Так что для меня это привычное зрелище… за исключением, конечно, лиц, – с улыбкой сказала она.

Лукка не удержался от смеха. Он и не помнил, когда в последний раз смеялся.

А она не удержалась от шутки.

– Вы только посмотрите, леди и джентльмены, – он смеется! Лицо у него при этом не треснуло. Ладно. Теперь найдите свое любимое положение для сна, и тогда я устрою вашу ногу.