— Тогда, может, мне так и поступить? — задумался лейтенант.

— Ну, давай. Ты что, в самом деле думаешь, что я тебя боюсь? Там, в камере, бомж лежит со сломанной рукой.

— Думаешь, это я постарался?

— Говорит, что не ты.

— Ну и в чем проблема?

— В том, что ему, по-хорошему, врача бы следовало вызвать. Это на тот случай, если ты процедуру забыл. Или ты хочешь, чтобы он прямо у вас копыта отбросил?

— Больно много ты знаешь о процедурах, — поморщился лейтенант. — Не в первый раз у нас в гостях?

— Бог миловал, — сказал Виктор. — Когда-то работать у вас предлагали.

— Куда тебе у нас работать? Нам тут преступники не нужны.

— Уже можно смеяться? Или сразу присоединиться к тому бедолаге в клетке?

Дойдя до кабинета, Виктор выжидающе посмотрел на лейтенанта.

— Вместе зайдем? — спросил он. — Или ты не в настроении?

Лейтенант с побагровевшим лицом практически впихнул Виктора в кабинет, захлопнув дверь.

— Ну, кто здесь у нас? — услышал Виктор голос сзади. Обернувшись, он увидел типичный кабинет для допросов, в подобных которому бывал не раз. Но никогда в качестве обвиняемого. Скупая обстановка, дешевая побелка на стенах. Решетки на окнах, впрочем, новые. Видимо, прежние кто-то раньше времени испортил. Зато письменный стол был таким старым, что чудом не разваливался. За столом сидел круглоголовый лысеющий дядька.

— Да неужели? — удивился Виктор. — Савченко! Ты ли это?

— Я, Витя, я, — покивал следователь. — Только ты не радуйся.

— А кто сказал, что я рад?

— Садись, — сказал Савченко, кивая на стул напротив.

Виктор без лишних слов уселся на обтянутый треснувшей кожей стул. Он ненавидел сидеть под прямым углом к собеседнику, но момент для обустройства был неподходящий.

Савченко не глядел на него, лишь продолжал изучать папку в руках.

— Это что, мое дело? — спросил Виктор.

— Оно самое.

— Дай почитать.

— Не стоит. Поверь, это не бестселлер.

— Ну хоть скажи, сильно ли я вляпался.

— Хреновей некуда, — вздохнул Савченко. — Или ты сам забыл, что натворил за последнее время?

— А ты напомни, — попросил Виктор.

— Охотно. Грабеж, разбой, угон, проникновение со взломом, злостное хулиганство, мошенничество, незаконная слежка…

— Когда это я мошенничал? — спросил Виктор. — Не припомню.

— А в клинике ты кем представился? Ребята из ОБЭП очень удивились, когда им позвонили и спросили, что за странный тип приходил от их конторы. Надо сказать, я и сам озадачился.

Савченко бросил папку на стол и уставился на Виктора.

— Вить, ты куда встрял? — спросил он. — Куда вообще влез? Какие дела проворачиваешь? Я тут читал, голову ломал, но ничего не понял.

— Заглянул бы в каюту и сам все узнал. Кто же мешал? Неужели по рангу не положено?

— Совсем ты, Витя, испортился. Ты думаешь, наше с тобой старое знакомство как-то тебе поможет?

— Ну что ты? Просто вспоминаю, сколько времени по закону ты можешь держать меня взаперти, не предъявляя обвинения. Кстати, который сейчас час?

— Полдень.

— Значит, Васильевич до вечера не дотянет.

— Кто это? — не понял Савченко.

— Мой сосед в каюте. У которого перелом.

Круглое лицо следователя немного прояснилось.

— Да, Рома, не один я испортился, — промолвил Виктор, рассматривая стены. — Вроде, раньше ты о людях больше заботился. Что же ты так зачерствел? Помнится, в девяностых все мы думали, что из нас именно ты сохранишь в себе что-то человеческое.

Палец Савченко опустился на кнопку интеркома.

— Приведи фельдшера в третью, — велел дознаватель.

— Вот это другое дело, — похвалил детектив.

— Не перегибай, Совун, — предупредил Савченко. — Я ведь тоже много чего вспомнить могу.

Виктор умолк. Дознаватель оттолкнул папку подальше.

— Так вот, Виктор, дела твои паршивые, — сказал он. — Я бы тебе советовал нанять адвоката, и хорошего.

— На хорошего у меня средств нет, — ответил детектив. — Что там в законе говорится по поводу государственного?

— Государственный тебе не поможет. Конечно, мы тебе кого-нибудь назначим, но на многое не рассчитывай, сразу говорю.

— Кто подает на меня заявление? Я имею в виду, кроме потерпевших.

— Кроме гражданских — никто. Но пусть это тебя не утешает. Ты себе дров наломал по совокупности лет на четырнадцать.

— А по факту?

— По факту лет на восемь. При условии хорошего поведения.

— Никто по моему вопросу договориться не предлагал?

— Договориться? — удивился Савченко. — Ну, ты и фразочки говоришь в кабинете следователя.

— Так ты теперь следак? Уже на меня уголовку открыли?