Однако для Испании было жизненно важным удерживать в своих руках богатые, платящие огромные налоги Нидерланды. После неудачной попытки блокировать мятежников с моря, подступиться к ним можно было только двигаясь с юга, в рейнской долине, то есть вдоль восточной границы Франции. Но что самое важное — Испания поддерживала австрийских Габсбургов в их борьбе за Германию. Испанские войска, расквартированные в герцогстве Миланском, могли попасть во владения германского императора, двигаясь по вальтелинской долине. Что из всего этого вышло, мы расскажем более подробно во второй части нашего исследования.

В заключение я хочу познакомить читателя с человеком, руководившим Испанией. Герцог Оливарес был достойным противником кардинала Ришелье, хотя внешне был полная ему противоположность. Это был черноволосый, широкоплечий человек, способный укротить любую строптивую лошадь. Он был серьезен и настойчив в достижении дели, не щадил для этого ни сил, ни трудов. Моложе Ришелье всего на два года, он стал руководить государством, когда ему шел тридцать пятый год. Филипп IV стал королем, когда ему было шестнадцать лет. Он предоставил все труды и заботы государства своему министру, посвящая все свое время покровительству искусствам. Между Ришелье и Оливаресом началась дуэль, которая длилась все восемнадцать лет правления кардинала. Настойчивости, уму и отваге Ришелье противостояли те же самые качества испанского министра, быть может выраженные еще более резко, так как он был испанцем. Оливарес проиграл эту дуэль потому, что Бог и время были против него.

Когда испанцы, осажденные в Перпиньяне французами, подняли над стеной крепости полотнище с крестом посередине, сдаваясь победителям, они от голода превратились в ходячие скелеты. Узнав об этом, Оливарес пошел во дворец к королю. Упав перед ним на колени, он едва слышно прошептал печальную новость. «На все воля Божия», — ответил ему король, который давно растерял былую веселость. Великому Ришелье, победителю дуэли, оставалось жить всего несколько недель. Оливарес пережил кардинала всего на три года.

Когда Ришелье, находясь уже на вершине власти, выбрал в качестве своего портретиста не Рубенса, который писал портрет королевы-матери, а янсениста Филиппа де Шампеня, он поступил правильно, но совсем не потому, как думают некоторые, что не хотел соперничать с Марией Медичи, а потому, что разбирался в искусстве и в людях, — Рубенс не смог бы написать его таким, каким он предстает перед нами на портрете Филиппа де Шампеня, находящемся теперь в Лувре.

Этот же художник написал знаменитый триптих, на котором кардинал изображен анфас и два раза в профиль. Это полотно находится в Национальной галерее в Лондоне, и его одного было бы достаточно, чтобы люди спустя сотни лет имели представление о великом человеке, если бы шедевр из Лувра был потерян. И все-таки преимущество за тем портретом, что висит в Лувре.

Портрет кардинала Ришелье работы Филиппа де Шампеня, 1635г., Париж, Лувр

Портрет сразу задерживает ваше внимание даже в том случае, если имя Ришелье ни о чем вам не говорит. Глядя на него, вы почему-то останавливаетесь и начинаете разглядывать его, думая о человеке, изображенном на полотне. Даже тогда, когда вы прочли много книг о кардинале, вы ничего не знали о нем, если не видели этот портрет. Только после того как вы побывали в Лувре и увидели это полотно, всё прочитанное вами вдруг освещается новым светом, и кардинал становится вашим хорошим знакомым, вашим современником.

Он изображен на портрете во весь рост в алой мантии кардинала с красной шапочкой на голове, из-под которой выбиваются длинные пряди черных волос, уже тронутые сединой. Он держится очень прямо и из-за худобы кажется выше, чем есть на самом деле. Вся его поза говорит о привычке властвовать и в то же время о способности глубоко и сосредоточенно размышлять. Под высоким бледным лбом красиво изогнутые брови. Черные глаза смотрят на нас внимательно, и кажется, что он хочет что-то сказать нам.

Мы видим перед собой человека, наделенного большой властью, и в то же время очень осторожного, благосклонного, но лишенного расточительности. Его внимательные глаза наблюдают за нами, словно он пытается понять, кто мы такие. Взгляд его черных глаз тверд и прям, — ясно, что никому нет доступа в его душу. Кажется, что эти глаза никогда не горели гневом, не знали пыла страсти, — они нужны великому уму, чтобы все видеть, за всем наблюдать и затем делать беспристрастные выводы. Во взгляде этих глаз есть что-то печальное, маленькие красивые губы твердо сжаты, усы чуть-чуть вздернуты вверх, что придает выражению лица некоторую воинственность. Острая бородка и прямые складки возле красивого носа с горбинкой подчеркивают его волевую натуру и напоминают нам, что политические решения, принятые этим человеком, изменили наш мир.

Перед нами зрелый, еще не старый человек, болезнь еще не поселилась в его хрупком теле. Но даже тогда, когда это произойдет, его могучий дух будет до самого конца сопротивляться и презирать недуг.

Итак, мы познакомились с внешностью великого человека. Давайте поинтересуемся, откуда он родом, какие препятствия и успехи были на его жизненном пути.

Отец будущего кардинала происходил из пуатвинского дворянства, был храбр и предан королю и вере, — он умер в одном из походов, предпринятых Генрихом IV, который высоко его ценил, — и был он также очень горячим, страстным человеком. Еще будучи подростком, он убил человека, заколовшего кинжалом его отца. Был за это сослан, потом прощен и приближен к королю Генриху III. В конце жизни он, по-видимому, тяжело заболел и умер, оставив вдову в больших долгах.