Девки, услышав такое, чуть со стульев не попадали, смеясь.

— Чего рыгочете? Он до сих пор не вернулся. Наверное, в свое счастье не поверил, — уставилась томно на кусок сала. И, съев его, добавила: — Ох, и бередил он мое сердечко! Все на кусочки изорвал…

Девки хотели посмеяться над неразделенной любовью Фроськи, но в это время кто-то постучал в дверь. Тоня пошла открывать. И вернулась на кухню бледная, поникшая. Следом за нею — трое мужиков:

— Давай, колись, бандерша, за навар! Не то устроим твоему курятнику банный день!

— Нет у меня денег, — заплакала баба.

— Не темни! Не то сами тряхнем всех! И то, что надыбаем, в по- ложняк возьмем! Доперло? — подошел вплотную к Антонине рослый, лохматый парень.

Егор встал со стула. Ухватил его за ножку, хотел замахнуться. Но второй гость приметил вовремя, поддел в подбородок кулаком, хозяин с воем отлетел в угол.

— Канай, падла! И не дергайся! — процедил ударивший сквозь зубы, обратившись к девкам, бросил презрительное: — Чего тут квохчете? Жи во!Башли на кон! Не то всем тыквы свернем! Шустрите, курвы! — достал из-за пояса нож, двинулся к Нинке, та завизжала от страха.

Третий уже полез в шкафчик, где Серафима держала деньги на повседневные расходы. Найдя небольшую сумму, мужик выругался. Но деньги сунул в карман. Двое других били Тоньку, Егора.

— Сама выложишь! Или тебе мало? — откидывал бабу в углы носком ботинка, та кричала от боли.

Фроська не сразу поняла, что за люди пришли в дом, какие деньги хотят от хозяев. Не выдержала, когда услышала стон Серафимы. Ее прихватили за горло и били у плиты, головой о стену:

— Колись, плесень!

Фроська встала во весь свой рост. Кровь прихлынула к вискам. Случалось ей и раньше в своей деревне усмирять разбуянившихся мужиков, раскидывать дерущихся по сторонам. Но в ее Солнцевке никогда не били старух…

Фроська ухватила мужика за голову. Сдавила так, что тот взвыл от боли и страха, не понимая, как он оказался почти на потолке. Баба со всего размаху швырнула его на пол. И, не оглянувшись, двинулась на избивавшего Тоньку. Тот увлекся, не заметил случившегося. Тундра прижала его к стене, отшвырнув от женщины. Мужик не сразу сообразил. Фрося лишь слегка наступила ногой

на носки ботинок, и гость взвыл взахлеб, задыхаясь от боли. Он упал, крича и проклиная всех и вся. Фрося наступила второй ногой на промежность упавшего и едва успела откинуть руку третьего, бросившегося к ней с ножом, тот, звенькнув, улетел под стол. Тундра поперла на человека, в ужасе пятившегося в угол кухни.

— Сгинь, падла, — бормотал заикаясь. Рот его кривился, лицо стало белее стен.

Гость сделал нырок, пытаясь ускользнуть от Тундры и расправы. Но не получилось. Оказался загнанным в тесный угол. Оттуда он прошептал:

— Линяй, сука! Так и быть, тебя не тронем!

Фрося, рассмеявшись, схватила его за грудки, подняв высоко, к самой люстре. Она трясла его так, что голова мужика крутилась шариком, жалким, матерящимся.

— Сколько денег уволок у хозяйки? Ах ты, говно! — перехватила в другую руку, взяв мужика за ноги, трясла, как мешок. У того из карманов сыпались деньги.

— Девки, подбирайте на пряники! — веселилась Фроська, тряся мужика сильнее. Потом, когда деньги перестали падать, взяла за шиворот и, открыв двери, швырнула его от порога за ворота, вернулась к двоим другим.

— Ну что? Супостат окаянный! Еще видишь свет Божий? — повернула того, кому раздробила пах и ноги. Мужик лежал, сцепив зубы, говорить он не мог. Холодный пот заливал его лицо.

— Нажрался навек? А ну выкатывай отсель! — вышвырнула за ворота.

Последнего, лежавшего без сознания, не велела трогать Антонина. Она позвонила в милицию, и вскоре к ним пришел Вагин.

Участковый не удивился случившемуся, сказав, что его ребята не могут, не справляются с рэкетирами, каких с каждым днем становится все больше.

— Жрать людям стало нечего. Работы нет, да и тем, кто работает, зарплату не дают подолгу. А семьи надо содержать. Вот и решились кормильцы на разбой. Да что вы хотите, если милиции денег не дают? Недавно троих милиционеров выкинули из органов и отдали под суд за то, что подрабатывали рэкетом. Другие — наколы дают. И здесь без этого не обошлось! — подошел к мужику, валявшемуся на полу. — Кто его уделал? Егор? — оглянулся на хозяина, перемазанного, в крови. Он не мог встать на ноги, беспомощно шарил рукой по стене.