— Будь так добра, скажи мне номер телефона «Приюта дружбы», это очень важная беседа, а очки остались дома, эти только для дальнозоркости.

Фрекен из кассы открыла книжку и сказала:

— Шестьсот сорок три сто шестьдесят два.

— У меня нет с собой ручки, — пояснила Пибоди. — Не будете ли так ужасно добры записать его для меня?

— У меня нет ручки, — ответила девушка. Шестьсот сорок три сто шестьдесят два.

— Стало быть — шестьсот сорок три сто шестьдесят два?

Девушка из кассы, подойдя к телефону, набрала номер.

— Можете говорить, — сказала она и вернулась обратно к своему столу.

— Но номер занят, — прошептала Пибоди. — Занят все время!

Музыка смолкла, и толпы людей вышли в тамбур покурить. Мимо, поспешно отвернув лицо, прошла Фрей. Двое мужчин беседовали о беге собак наперегонки, у одного из них в нагрудном кармане торчала авторучка.

— Простите, — извинилась Пибоди, — могу я одолжить только на одну минуту вашу ручку?

— Извините, я не слышал, — сказал господин с авторучкой в нагрудном кармане.

— Могу ли я, если можно, одолжить вашу авторучку?

— Но у меня, к сожалению, авторучки нет.

— А эта? — в отчаянии спросила Пибоди. — В вашем кармане!

— Это сигара, — ответил он. — Сожалею. Она пошла обратно в угол, где сидел Томпсон, и села рядом, сложив руки на коленях. Вскоре он захрапел. Он медленно склонился вниз, а потом рывком выпрямился снова. Воротничок Томпсона съехал набок. А на обшлаге его пиджака висела очень маленькая черная шариковая ручка.

Она попыталась говорить низким голосом, деловито и так безразлично, как могла.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил своим красивым, поставленным голосом Тим Теллертон, — «Клуб пожилых» прямо напротив «Баунти».

Он привык схватывать все быстро и запоминать имена, это была частица его профессии:

— Я рад вашему приглашению и охотно приму его, если представится случай позднее.

— Нет, нет, — шепнула Пибоди. Она ожидала каких угодно трудностей, но только не отказа.

— Алло? Вы у телефона? Она ответила:

— Да.

Он довольно долго молчал, а потом спросил:

— С кем имею честь?..

— Пибоди, мисс Пибоди.

— Мисс Пибоди! Наконец-то я смогу поблагодарить вас за прекрасный букет. Это внимание с вашей стороны я ценю чрезвычайно высоко.

Кто-то стоял за ее спиной, ожидая возможности позвонить, она же, тесно прижав телефонную трубку к губам, выдохнула:

— Это пустяк, совершеннейший пустяк…

— Мисс Пибоди, надеюсь, у нас будет случай встретиться.

— Да, — слепо ответила она, — это очень легко, вам только надо взять такси, сегодня — единственный бал за всю весну, и было бы жаль… Я полагаю, мы были бы так разочарованы, мы устроили небольшой прием…

— Благодарю за любезность… — холодно ответил Тим Теллертон, — посмотрю, что я смогу сделать!

Пибоди положила трубку, и ее охватила паника. Она опять одурачена, не было никакого приема, никаких цветов, ничего. Она поспешно подошла к кассирше и объяснила ей, что у них, мол, милая фрекен, будет почетный гость, Тим Теллертон!

— Кто?

— Тим Теллертон, великая звезда эстрады!

— Никогда о нем не слыхала, — заявила кассирша.

— Я знаю… я понимаю… — запиналась Пибоди, — вы слишком молоды, вы не могли слышать о нем, это абсолютно естественно. Но он очень знаменит и может прийти сюда когда угодно. Вот два доллара за вход, а записаться он ведь может

позднее?

— Думаю, это невозможно, — ответила кассирша. — Он может стать членом клуба только через канцелярию.

— Но, милая фрекен, он придет! Он — знаменитая звезда эстрады!!!

— Это очень неприятно, — заявила кассирша, но у меня приказ правления.

Тут музыка зазвучала вновь, и тамбур опустел. Одна лишь миссис Рубинстайн стояла в дверях кафе. Ее большое лицо было очень бледно. Она спросила:

— В чем дело, мисс Пибоди?

Пибоди поспешно подбежала к ней и энергично прошептала:

— Вы не знаете, вы не знаете, что произошло!!! Тим Теллертон приедет сюда, он может появиться когда угодно, а прием ему у нас не подготовлен, и его даже не впустят без карточки члена клуба!