— Плохие новости.

— Да?

— Твоя жена…

Супер не мог вспомнить, как ее зовут, поэтому сразу перешел к сути.

— Она попала в автокатастрофу, — сообщил он.

— Она серьезно пострадала?

— Она умерла.

Робертс уставился на пустой стакан в своей руке. Супер потянулся, налил ему еще виски. Робертс спросил:

— Как это произошло?

— На нее наехали сзади в Дэлвиче. Мгновенная смерть.

Робертс осушил одним глотком стакан, передернул плечами и сказал:

— Мэгги Тэтчер живет там дальше по дороге.

— Прости?

— Ага, — кивнул Робертс, — из-за нее цена на недвижимость взлетела до небес… Я жутко много плачу по закладной, — прибавил он.

И тут же, осознав сказанное, грустно улыбнулся.

Суперинтендент встал и сказал:

— Мы отвезем тебя домой. Нужно еще сказать твоему сыну.

— Сыну?

— Да, твоему мальчику.

— У меня дочь.

— Ну конечно! Память у меня уже не та, что раньше. Давай поехали, а?

Он не то чтобы его торопил, но что-то вроде того. Супер обошел стол и обнял Робертса за плечи. Тот сказал:

— Я выпил бы еще глоток виски.

— Лучше не надо, парень. Алкоголь на пустой желудок, сам понимаешь.

Робертс поднялся и покачнулся.

— Знаете, мне она никогда не нравилась, — признался он.

Супер хотел, чтобы Робертс убрался немедленно, поэтому сказал:

— Это все шок, старший инспектор. Вы сами не понимаете, что говорите.

Алкоголь может сделать человека не только доброжелательным, но и злобным. Лицо Робертса приняло воинственное выражение, и он резким тоном произнес:

— Слушай, ты, урод! Привык на людей гавкать! Вообще никого вокруг не слышишь. Я ее любил. Просто она мне никогда не нравилась.

— Я забуду твою последнюю вспышку, — проговорил Супер. — Спишем ее на душевную травму.

Раздался стук в дверь. Супер сказал:

— Войдите.

Вошел констебль Макдональд, как всегда весь из себя великолепный. Он посещал, как говорит Вуди Аллен,

Макдональд был новым любимчиком суперинтендента. Хотя констебль был родом из Глазго, он умудрился нахвататься эдинбургской культуры. То есть он сгладил складки на своем акценте, и теперь произношение Макдональда напоминало картавость Шона Коннери. Недавно небрежность Макдональда едва не стоила жизни констеблю Фоллз. Он знал, что Брант в курсе. И больше чем когда-либо, с помощью Суперинтендента, желал надуть:

Суперинтендент сказал:

— Констебль, проводите старшего инспектора домой и оставайтесь с ним.

— Слушаюсь, сэр, — отчеканил Макдональд.

И мысленно вздохнул. Нянчить этого придурка Робертса не входило в его планы. Он вывел старшего инспектора на улицу и подвел к машине. Робертс сердито сказал:

— Чертова «вольво»!

— Сегодня нет других свободных машин, сэр, — объяснил Макдональд.

Он посадил Робертса сзади, сам сел за руль. Повернул зеркало так, чтобы хорошо видеть. Ничего хорошего не увидел. Неряшливо одетый офицер полиции, выглядевший так, будто он месяц простоял на ночном дежурстве на Рейлтон-роуд. Робертс спросил:

— Сигареты есть?

— Я не курю, сэр.

— Я тоже, но какое, мать твою, это имеет значение?

Констебль Фоллз пыталась замазать свои корни. Только это касалось не волос, а наследственных признаков. Она выросла в Брикстоне и гордилась цветом своей кожи. [4]

Черное — это прекрасно.

…но она начала терять цвет.

Сами основы ее уверенности были подточены. И на то были причины. Смерть ее отца, неудачная беременность, самоубийство лучшей подруги, долг Бранту и заигрывания с алкоголем.