Но, кое-как справившись со страхом, я понял, что случилось кое-что похуже. Мною овладело оцепенение. Я не мог пошевелиться. Стоял, тупо разглядывая пришельца, — только и счастья, что на пол ничком не валился. «Действуй, скотина! — заорал маленький умный паренек, обитающий внутри меня, но, к сожалению, не пользующийся пока особым влиянием среди прочих составляющих моей личности. — Действуй! Все уже началось! Все происходит на самом деле! Шевелись!»

Но все было бесполезно.

Я прекрасно понимал, что от меня требуется. Всего-то — встряхнуть рукой и выпустить Лонли-Локли. Но не мог произвести даже это элементарное действие, необходимое для того, чтобы показать ночному гостю «смертельный кукиш». От меня, кажется, уже ничего не зависело. Я понял, что пропал.

— Твое имя Персет, ты — кусочек жизни. Я искал тебя, — прошептал призрак. — Я шел к тебе по дороге; с одной стороны была тюрьма, с другой — кладбище. И только ветер гудел: «У-у-у»! Но я пришел.

Пришел он, видите ли… Мог бы и помолчать, тоже мне непризнанный поэт-символист! Я подумал, что сдаваться человеку, который при первой же встрече начинает грузить собеседника столь громоздкими речевыми конструкциями, было бы просто нелепо… И решил, что не сдамся. Между прочим, я писал монологи получше, когда мне было всего восемнадцать! Уж не знаю как, но я его одолею!

И тут со мною начали твориться совсем уж странные вещи. Я ощутил, что снова начинаю «твердеть». Мне показалось, что я превратился в маленькое, очень твердое зеленое яблочко — из тех, что могут грызть только семилетние мальчишки, которые, как известно, грызут все, что попадает к ним в рот.

Потом меня посетила и вовсе безумная мысль: я решил, что такой взрослый мужчина, как мой противник, ни за что не станет грызть маленькое твердое кислое яблочко, каковым я теперь являюсь. Это бредовое утверждение казалось мне тогда совершенно очевидным фактом, а потому не требовало доказательств и… окончательно вернуло мне уверенность в собственных силах. Честное слово, я напрочь забыл о своей человеческой природе и о свалившихся на меня человеческих же проблемах. Мы, кислые зеленые яблоки, живем своей непостижимой беззаботной жизнью…

Мой гость действительно скривился. У него было лицо человека, уже сутки разгуливающего с полным ртом уксуса и неспелой хурмы. Дядя изрядно растерялся, и вот в этот-то момент маленькое твердое зеленое яблочко снова стало человеком. А человек обрел способность действовать. Встряхнул кистью левой руки, сделал одно-единственное неуловимое движение — этого хватило. В центре тюремной спальни появился сэр Лонли-Локли.

— Ты привел Доперста! — почему-то возмутился Махлилгл Аннох. Можно подумать, что до начала встречи мы с ним оговорили правила боя, а теперь я нарушил гипотетический договор.

— Ты не Персет! — обиженно добавил призрак. Очевидно, все еще надеялся, что я устыжусь и уберу сэра Шурфа в платяной шкаф. Думаю, что сэр Аннох изрядно расслабился за последние годы, общаясь исключительно с беззащитными перепуганными узниками.

— Сам ты не Персет! — огрызнулся я.

Растерянность призрака была нам на руку: сэру Шурфу требовалось время, чтобы снять испещренные рунами защитные перчатки. Ну вот, пока мы с мертвым Магистром препирались, Лонли-Локли успел произвести необходимые приготовления. Сияние его смертоносных рук озарило стены камеры, и жизнь тут же показалась мне чертовски простой и приятной штукой. Доброй сказкой с великим множеством хороших концов — выбирай любой, не пожалеешь.

Я и не подозревал тогда, что мои шансы остаться в живых все еще стремятся к нулю.

Виноват, разумеется, был я сам. Поскольку мне никогда прежде не доводилось иметь дело с отставными Великими Магистрами, я легкомысленно решил, что убить его мы всегда успеем. Мое тщеславие требовало доставить это недоразумение природы в Дом у Моста и купеческим жестом швырнуть к ногам Джуффина. Каким образом я намеревался брать в плен призрака — сам не понимаю. Впрочем, я получил скверное образование: основ метафизики не преподавали ни в средней школе, которую я с грехом пополам закончил, ни в университете, откуда меня, впрочем, спешно выперли. Дурацкой идеей я тут же поделился с коллегой, а сэр Шурф — самое дисциплинированное существо во Вселенной. Согласно его представлениям, я был руководителем операции, следовательно, мои приказы нужно выполнять не рассуждая. Даже самые нелепые.

Правая, парализующая рука Лонли-Локли не произвела требуемого эффекта. Вместо того чтобы мирно оцепенеть, призрак начал угрожающе увеличиваться в размерах. В то же время он становился все более прозрачным. Это происходило так быстро, что через какую-то долю секунды его туманная голова уже маячила где-то под потолком.

— Глупый Доперст! — воскликнул Махлилгл Аннох. — Он не умеет убивать! Уходи, Доперст!

И, больше не обращая на Лонли-Локли никакого внимания, туман, почти утративший человеческую форму, потянулся ко мне. Он успел дотронуться до меня. Холодный, влажный, дряблый кисель — вот что это было! Его прикосновение отдалось горьким привкусом во рту и такой ледяной болью во всем теле, что я до сих пор не понимаю, как остался жив. И даже не потерял сознания. Вместо этого я истошно заорал:

— Мочи его! Мочи!

Грешные Магистры! Где была моя голова?!

Словно откуда-то издалека я увидел, как Лонли-Локли соединил свои удивительные руки, скрестил указательные пальцы. Никаких событий за этим многообещающим жестом, однако, не воспоследовало. Минула еще одна томительная секунда. Я ничего не понимал. Почему Шурф его не убивает?! Человекоподобный кисель тем временем угрожающе сгущался вокруг меня.

И тут произошло очередное невероятное событие, ставшее своего рода изюминкой этой феерической ночи. Сияющие кисти Лонли-Локли прочертили в темноте какую-то изумительную кривую. И на нас обрушился водопад. Целые тонны холодной воды поглотили призрачный силуэт. Я по-прежнему не понимал, что происходит, но с удовольствием подставил лицо под освежающие струи. Умывание было как нельзя более кстати.