Кошарски поднялся на крыльцо, стал открывать дверь, и ключ провернулся с трудом. Резонно было предположить, что дверь кто-то пытался открыть, потому что раньше с замком никаких проблем не было. Однако рассказывать о своих ощущениях полиции – это значит еще задержать себя и отложить отъезд. Лучше пока не ввязываться в эту историю и разобраться в ней после возвращения.

Профессор быстро уложил в саквояж вещи, которые посчитал необходимым собрать, туда же сунул две бутылочки с мутно-белым, похожим на прокисшее молоко лекарством и был готов к отъезду. Оставалось только выключить рубильник в котельной и закрыть вентиль на газовой трубе. Но в это время в дом вошли шериф с полицейским сержантом.

– Мне, господин профессор, только что сообщили. Тот самый, которого задержали по пути отсюда, у которого рубашка была в крови… Короче говоря, убийца во всем сознался. Он откровенный исламист и убил пастора Коля по своей религиозной нетерпимости. Знал, что тот пользуется влиянием среди жителей нашего городка. Все это было бы естественно и не вызвало бы вопросов. Только он никак не может объяснить, как попал в Кэртленд. Чтобы сюда приехать, нужно миновать два поста и на каждом предъявить пропуск. Можно приехать по приглашению местных жителей, но и тогда пропуск заказывается. У него нет пропуска. Тогда как и зачем он приехал сюда?

– И почему он убил пастора не на пороге его дома, а на крыльце моего? – задал вопрос Фил Кошарски, начиная всерьез что-то подозревать.

– Да. Ему задавали этот вопрос. Убийца говорит, что пастор стоял на этом крыльце.

– Пастор не должен был стоять на моем крыльце в мое отсутствие, – настаивал профессор на своем. – И я боюсь, что полиции будет просто не под силу разобраться со многими тонкостями этого дела.

– Главное, что мы задержали убийцу, – в голосе сержанта звучала гордость.

Тогда Кошарски решился. Ему в действительности не слишком хотелось ехать в Польшу. Джон Джонс, по сути дела, заставлял его поехать. Интересно было бы проверить силу и полномочия Джона Джонса, если стравить его с ФБР. Может быть, тогда и поездка не состоится.

– Знаете что, я с трудом открыл замок, когда входил в дом.

– Ну и что? – не понял шериф.

– У меня никогда раньше не было проблем с замком. И потому создалось впечатление, что его пытались открыть с помощью отмычки или подбирали ключи. А из этого можно сделать вывод, что убийца пришел в мой дом, поскольку я не подозреваю в попытке взлома пастора Коля. И этот убийца проник на территорию Кэртленда незаконно. С какой целью он проник? Он искал пастора? А кто за пределами этого городка знает нашего доброго отца Рокуэлла? Нет, убийца проник в Кэртленд с целью добраться до моего компьютера, надеясь, что я на домашнем компьютере держу какие-то рабочие документы. К счастью, такой привычки у меня не имеется. Тем не менее он прибыл сюда с определенной миссией. Его увидел пастор, хотел помешать и за это поплатился жизнью. А убийца, чтобы избежать обвинения в шпионаже, легко согласился с обвинением в убийстве. И потому, я считаю, этим делом должно заниматься ФБР. Советую позвонить им быстрее. Прямо в службу безопасности «лаборатории Филипса». Там толковые ребята, и они быстро поймут, что к чему в этом деле. Это вопрос государственной важности.

– Где у вас телефон? – спросил полицейский сержант.

Кошарски показал пальцем. И добавил:

– Заодно попросите ввести в курс дела моего сегодняшнего гостя Джона Джонса. Они должны знать, кто это такой…

Старший агент ЦРУ Джон Джонс приехал вместе с начальником охраны лаборатории и несколькими офицерами охраны, но не на их микроавтобусе, а, естественно, на своем «Порше 911». Рев двигателя маленького «Порше» приковал внимание всех, кто собрался рядом с домом профессора Кошарски, словно в ожидании пресс-конференции. И даже шериф Голдбрайт высунулся в окно, которое он открыл сразу, как только вошел вместе с сержантом в дом. И при этом облил себе рубашку кофе, который заварил для гостей профессор, потому что окно открывалось туго и приходилось прилагать усилия, чтобы сделать это одной рукой.

Микроавтобусу службы охраны пришлось, наверное, серьезно постараться, чтобы далеко не отстать от «911-го». Но не родился еще на свете такой «Шевроле», который сможет угнаться за «Порше», пусть даже это будет не микроавтобус, а «Шевроле Корвет» [18] . Но и самому «Порше» пришлось не слишком торопиться, чтобы микроавтобус не потерял его из вида. А это для машины с таким характером сложно. Джон Джонс не знал адреса, как, скорее всего, не знал и названия городских улиц. Тем не менее, въехав в Кэртленд со стороны военной базы, он с перекрестка рассмотрел толпу перед домом профессора и сразу направился туда. И уже после того как Джон Джонс вышел из машины, на перекрестке появился микроавтобус. К удивлению Кошарски, он отстал совсем ненамного. И сразу, без раздумий вписался в поворот.

Джон Джонс, постукивая каблуками своих ковбойских сапог по деревянному крыльцу, вошел в дом, не дожидаясь, когда подъедут сотрудники ФБР. И сразу кивнул профессору:

– Ну что, вы готовы?

– Обстоятельства, вот видите, задерживают.

– Обстоятельства меня мало волнуют. Наша с вами задача носит государственный характер, и обстоятельства должны к нам приспосабливаться, а не мы к ним. Я выделил парням из ФБР пять минут, чтобы поговорить с вами. Они уже подъезжают. Но опоздали на минуту. Осталось четыре…

Джон Джонс говорил так решительно, что ни полицейский сержант, ни шериф не осмелились вставить хотя бы слово. А уж его слова о том, что он выделил сотрудникам ФБР только пять минут, вообще произвели сильнейшее впечатление.

Парни из ФБР и правда очень спешили. Скорее всего, Джон Джонс сумел и на них произвести должное впечатление, если не имел влияния более сильного, чем личная властная манера поведения. А Фил Кошарски предполагал, что он имел. Приехав в «лабораторию Филипса» быстро, после проходной, через которую не пропустили его машину, Джон Джонс начал действовать в спокойном ритме. Но обороты и давление постепенно наращивал. Теперь он вообще распоряжался ситуацией. И профессор Кошарски вдруг подумал, что другого случая посетить историческую родину у него может и не представиться и потому лучше подчиниться старшему агенту ЦРУ. Тем более выйти из подчинения профессор всегда может по собственной воле, потому что не любит сильного давления на себя.